Когда жизнь победит смерть,

А любовь – ненависть,

Тогда сгинет зло, окружающее нас!

- Ты будешь проклят! Днем ты будешь зверем, а ночью – превращаясь в человека, испытывать боль, словно твое тело раздирают на мелкие кусочки. Ты будешь жить в страхе, на тебя будут охотиться, а ночью ты будешь взирать в окна этих людей с ненавистью. Тебе придется убегать из одного города в другой, из деревни в деревню. Тебя будут гнать отовсюду, ты будешь словно прокаженный, не человек и не зверь! – и с этими словами грозный колдун в свете мелькающих молний и ужасающих ударов грома исчез в тумане, оставив обреченного человека на вечные муки.

- Уф, мрачный дядечка, что ж натворил этот бедняга, что его обрекли на подобное существование? – Ада, с восторгом, граничащим с неоправданным страхом, вытерла покрывшийся испариной лоб.

Она даже не поняла, почему купила книгу о волшебниках и проклятиях, но на прилавке она обнаружила ее лежащую отдельно, словно покинутую всеми, и невольно открыла первую страницу. С первых же слов ее начала бить какая-то дрожь предвкушения, и не раздумывая, она заплатила за книгу. И вот сейчас уютно устроившись на своем диване, Ада почти поверила, что присутствовала при вынесении этого грозного приговора. Она словно услышала, как гром прогрохотал в небе, а колдун исчез в мистическом тумане. Ада понятия не имела, действительно ли она ощутила на своей коже капли дождя или ее фантазия сыграла с ней плохую шутку, но все было так реалистично, что она вздрогнула. Девушка откинула книгу в сторону и тяжело вздохнула.

- Да, похоже, мое буйное воображение разыгралось, – Ада заварила крепкий чай и поудобнее устроилась в кровати, она безумно любила всякие рассказы, окутанные тайной, загадкой и волшебством.

Довольно симпатичная, но замкнутая и погруженная в свой собственный мир книг, Ада в свои девятнадцать лет была абсолютно невежественна в отношениях между противоположным полом, и хоть ей нравились парни, ее застенчивость не давали ей шанса на взаимные чувства. Стоило ей только открыть рот, чтобы сказать что-то остроумное понравившемуся мальчику, оттуда вылетали непонятная чушь вперемешку с заиканиями и словами паразитами а, о, м,  и тому подобное. Это вызывало сильнейшее раздражение у собеседника, а девушка, краснея и стыдясь своего ненавистного языка, подвергающего ее подобному унижению, давно научилась избегать подобных обстоятельств. Но что самое удивительное, что среди друзей, которых у нее было не счесть, она была остроумной, веселой, никогда не отчаивающимся центром компании. Тогда почему ей не удавалось завести друзей среди других? Ада уверяла себя, что именно потому, что все ее теперешние друзья были друзьями детства, а дети всегда отличаются своей непосредственностью и легкостью в общении. И хотя она была достаточно начитанной и интересной собеседницей, ей удавалось это относительно тех мужчин которые не вызывали в ней интерес. Поэтому ничуть не удивительно, что у нее не было ни мужа, ни парня, ни даже поклонника. Хоть это ее иногда расстраивало, Ада верила, что мужчина, предназначенный только для нее, еще встретится на ее пути, и тогда красноречие не подведет ее.

А пока таинственный принц находился в поисках своей Ады, она позволила себе мечтать и грезить о нем, читая романы и волшебные истории, каждый раз представляя себя на месте прекрасной героини.

- Так что же будет с тобой, мой бедный принц, обреченный на скитания без надежды, – в голос спросила Ада и погрузилась в книгу.

 

Глава 1.

Эра так устала, этот день не принес ей ничего, кроме разочарования. Отец снова проиграл последние деньги, теперь им несколько дней придется есть только хлеб с сыром, если она, конечно, сумеет наскрести муки и надоить корову, которая была наверное старше нее. Возможно, лучше было бы отдать ее на бойню, хоть мясо будет на продажу, но она прожила с ней всю свою жизнь и убить, было просто немыслимо. Ее отец был настоящим азартным игроком, и хоть удача никогда не показывала ему ничего кроме спины, он верил, что однажды выиграет по-крупному и они заживут как богачи. Эра будет выбирать мужа из самых обеспеченных и красивых женихов, а он сможет спать и есть, когда захочет, указывая многочисленным слугам, что делать. И хоть он видел, что дочь не верит ему, та никогда не возражала из-за любви к своему непутевому отцу.

Эра выбивалась из последних сил, пекла пироги на праздники, выращивала все возможное на своем маленьком огороде, затем сама же продавала, но деньги, которые она как не пыталась прятать, отец находил, словно знал заранее. Она даже пыталась прятать в сарае, в сене, в банке с мукой, под матрас, но все было зря.

Еще одной проблемой для девушки была ее внешность, которая притягивала внимание мужчин, и только всевозможными ухищрениями она сумела сохранить свое честь. То, что ее отец еще был жив, удерживало парней на расстоянии, но от мужчин в деревне, где она продавала овощи, ей приходилось держать ухо востро, боясь, что в один из дней ее не сможет никто защитить от унизительных притязаний грубых мужланов.

Как она и ожидала, отца дома не было, скорее всего, он пропадал, там, где и всегда, ловя удачу за хвост. Эра даже не представляла, сколько задолжал ее папа, но теперь она старалась тратить все деньги, которые зарабатывала, на продукты, муку, зерно, картошку и необходимые семена, которые собиралась посадить осенью на своем огороде. Хоть отец и возмущался, что в доме нет ни гроша, но на столе теперь всегда был свежий сыр, горячий хлеб из печи, немного мяса, из которого она готовила то рагу, то жаркое. На костях она обычно варила похлебку, иногда даже был пирог с мясом, хотя это и случалось крайне редко. Вот и сейчас после тяжелого дня, Эра повязала полотенцем талию и стала к печи, от которой ее щеки запылали, и сделали ее еще краше.

- Доченька, ты не поверишь, – заплетающимся языком проговорил, только что вошедший отец. – Сегодня я почти выиграл, но Ганс снова обыграл меня, мне кажется он мухлюет.

Ее отец Рудольф Браундмауер, но все упорно называли его Руди, был настолько худ, что казалось, мог поломаться от ветра. Руки напоминали плетья, вечно висящие вдоль тела, а ноги были настолько тощими, что неизвестно как они держали своего хозяина. Но что самое удивительное в нем было, так это глаза такие подвижные и живые, что порой казалось, что они чьи угодно, но только не этого еще довольно молодого по возрасту мужчины, но выглядевшему на десять лет старше. В сущности, когда-то Руди был примерный семьянин и фермер, но после смерти жены, которая так и не смогла справиться с простудой, он начал медленно угасать, и только забота тринадцатилетней дочери не дала опуститься ему еще ниже. Эра делала все, убирала, готовила, доила корову, кормила кур. Пока отец еще вспахивал огород и засеивал его зерном, прожить было не сложно, но к великому огорчению девочки, отца затянули в свои сети азарт и вино. Руди перестал собирать урожай, зерно и овощи гнили на грядках, а он пропадал с утра до вечера в пивной за картами. Все заботы взяла на себя Эра, не в силах справится с большим огородом, она очистила себе небольшой участочек земли, где сажала овощи, и все бы ничего да вот только дождь был либо редкостью в тех краях, и ей приходилось каждый день таскать воду, либо же лил несколько дней подряд, заливая все толщей воды. Огромной поддержкой была и корова, которая каждый день давала им молока, но с годами самым большим, что удавалось Эре надоить, было полведра, и этого едва хватало им самим. Еще у них было три несушки и в доме всегда были свежие яйца. Правда с холодами курочки почти не неслись, а когда пришлось совсем туго, одну из них пришлось зарезать, чтобы хоть как-то пережить зиму, за ней последовала и вторая, но на третью Эра так и не смогла поднять топор, ведь те три-пять яиц, которые она давала, кормили ее и Рудольфа. Девушка с годами превратилась в прекрасную юную женщину и мужчины заглядывались на нее, но ни один, как она думала, не хотел себе жену без приданного. Эра экономила на всем, заворачивая деньги в платочек и пряча под матрас, но однажды когда урожай пропал от сильной засухи, и на столе не было ничего кроме черствого хлеба, она решила купить еды в деревне. Какого же было ее удивления, когда она не обнаружила свои скудные сбережения.

- Папа, ты не брал деньги, которые я откладывала на лихой час? – спросила Эра, в душе надеясь, что он просто перепрятал их.

- Милая не волнуйся, я взял их, скоро верну тебе в десять раз больше.

- Но зачем папа?

- Я почувствовал, что сегодня выиграю, но в последний момент мне выпала не та карта и я проиграл.

Эра судорожно вздохнула.

- Все?

- Да там же было совсем немного, – возмутился отец и тут же захрапел.

Девушка прикрыла рот ладошкой и выбежала во двор, как же он мог? Она с таким трудом заработала те жалкие гроши, откладывая на черный день, такой как сегодня, а он проиграл их, не заботясь ни о себе, ни о дочери. Слезы текли по ее печальному личику, сегодня ужина не предвидится, а возможно и завтрака, но самое главное, урожай лежал под толстым слоем снега, а их кормилица корова захворала. На следующий день она отправилась в город на поиски работы. Ей повезло – прачка Эльза Кройцман расширяла свое дело. И с удовольствием, взяла ее к себе, выдавая каждый день определенное количество белья, в основном это были простыни, иногда рубахи. Эра должна была приносить его обратно на следующее утро, никого не волновало, что вода в реке была ледяной, и руки бедной девушки так замерзали, что она их переставала чувствовать. Но зиму сменяла весна, весну лето, поспевал урожай, и хоть Эра прятала деньги во всевозможные места, отец продолжал их находить. Разговоры с отцом ничего не давали, но однажды случай помог ей.

Ей удавалось поспать не больше четырех часов в сутки, утром на рассвете она доила корову, собирала яйца, овощи, оставшиеся на грядки и через лес, который она очень любила, шла несколько километров в деревню, где сбывала свой товар. Иногда добрые люди подвозили ее на своих повозках, но чаще она шла ногами, ставшими крепкими и упругими, и несла на сильных, но все же, таких хрупких руках свою ношу.

Их ферма была далеко от деревни, Эра за несколько часов преодолевала расстояние из деревни до леса, еще минут пятнадцать уходило, чтобы прийти к холодному прозрачному ручья. По ее мнению это было самое прекрасное место во всем мире, журчавший ручеек протекал по красивейшей полянке, поросшей мягчайшей травой, колокольчики разных цветов насыщали пестрыми красками это райское место, а березки, которые выстроились по кругу, словно девушки танцующие хоровод, защищали ее прибежище от любопытного глаза. На этих березках Эра растягивала веревки, где белье, которое она стирала в чистейшей воде, высыхало от ласкового ветерка, обдуваемого его со всех сторон. Ее ладони давно стали шершавыми от мозолей, а ногти обламывались, стоило им немного отрасти. Так и проходил ее день, выстирав белье и развесив сушиться, она сама сбрасывала одежду и стирала ее. Хоть она была обычной деревенской девушкой, ее рубаха и платье, были всегда чистыми, но и порядком изношенными. Эра чувствовала себя как рыба в воде и почти каждый день она мылась и плавала в ручье, наслаждаясь его прохладой. Ее каштановые волосы всегда блестели на солнце чистотой и отливались сверкающей медью, она замечала завистливые взгляды девушек из деревни, многие говорили, что она колдунья, ведь обычная женщина не может выглядеть так прекрасно. Эра только посмеивалась, смотря на грязных, потных людей, считавших колдовством чистоту, и боявшихся искупаться, чтобы не дай Бог не подхватить заразу или болячку. А ее организм давно привык к ежедневным купаниям, со временем закалившийся, и не поддававшийся ни одной простуде. За всю свою жизнь Эра болела всего раз и то несварением желудка.

Вот и сейчас в тоненькой сорочке девушка ждала, когда белье просохнет. Она знала, что придет домой после захода солнца, где снова станет к печи, готовить ужин отцу, который опять придет пьяный домой. Такая жизнь была привычно почти любой женщине в деревне и Эра не жалела себя. Может только в мыслях девушка мечтала об иной жизни и о прекрасном принце, который спасет ее от ранней старости и откроет секрет любви.

После тяжелого дня ее веки сами закрывались и уносили Эру в страну сновидений, ей всегда снился лес, щебетание птиц, журчание ручейка. Что-то разбудило девушку, но она никак не могла понять из-за чего, но посмотрев на свой живот, увидела, любопытную ящерицу, которая своими раскосыми глазками взирала на нее с настороженностью и любопытством. Эра не шевелилась, но улыбка скользнула по личику, и это спугнуло ее новую подругу, которая вильнув хвостом, скрылась в сочной траве. Девушка потянулась, нега после сна окутала ее тело, и она каждый раз наслаждалась, этой столь необходимой передышкой на природе, с такими друзьями как солнце, ветер, птицы и животные.

Солнце почти зашло, но последние ласковые лучи светили ей, согревая и делая ее почему-то невероятно счастливой. Эра даже не представляла, что кроме птиц и мелких животных, за ней наблюдала пара внимательных глаз.

С аккуратностью, которой так отличалась девушка, она сложила ровными прямоугольниками белье, сушившееся на деревьях, все это опустила в корзину и надев собственное платье из грубого сукна, направилась в дом, который она то любила, то ненавидела.

Утро было таким же как всегда, светило ласковое солнышко, птички уже защебетали, оповещая о рассвете. Эра уже была на ногах, подоила корову, собрала яйца, выдернула морковь и бурачок, несколько пучков петрушки, взяла корзину с бельем и отправилась как всегда в город пешком. Лес который девушка пересекала, никогда не вызывал в ней страха, она обошла его вдоль и поперек, и в этот раз смело шагнула в его чащу. Она уже слышала звон ручейка, как вдруг на тропинку выскочила белочка, заставив ее вздрогнуть от неожиданности, схватила шишку и прыгнула на сосну, не желая встречаться с людьми. Эра как зачарованная следила, как рыженькая хитрюга прыгает с ветки на ветку, свободная от всего, и вдруг совсем случайно заметила сухой дубочек. Всего несколько зеленых листочков было на нем, и ей стало так жалко это деревце, которое по какой-то причине погибало, что она не сдержалась и одна слезинка скатилась по ее нежной щечке. Эра погладила его по шершавой коре и словно услышала его стон, в его стволе она увидела небольшое отверстие, и ее осенила одна превосходная идея – вот прекрасное место для тайника, здесь она сможет прятать деньги, не боясь, что они пропадут. Настроение сразу поднялось, она чуть ли не в припрыжку побежала в деревню. Как всегда на базарной площади было полно народа, но перед тем как занять свое место, чтобы продать, то немногое что имелось, она заскочила к своей работодатильнице, где получила несколько монет за свою работу и новую порцию грязной одежды.

Сбыть свое добро ей удалось очень быстро, и ее импровизированный кошелек пополнился еще несколькими драгоценными монетами. Эра не спеша шла по улице, когда кто-то преградил ей дорогу, заставив остановиться. Это был Ганс, сын советника лорда этих земель.

- Привет Эра, – улыбнулся он ей наглой улыбкой. – Твой отец задолжал мне, и не как не хочет расплачиваться.

- Ганс, ты же знаешь, что у него нет денег, так зачем же ты с ним играешь? – Эра никогда не любила этого мужчину, слишком наглого, высокомерного, но самое ужасное в нем было его красное лицо, словно у свиньи и бегающие глазки, которые, то и дело, раздевали ее взглядом.

- Я скоро потребую свой долг, поэтому ему лучше найти деньги или я заберу что-нибудь из вашего скудного хозяйства.

- Но ведь у нас почти ничего нет.

- Я бы так не сказал, есть одно, чем я очень хочу завладеть, – его глаза застыли на девушке, которая лихорадочно перебирала в уме, что же это может быть.

- Единственная ценность это наша корова, но она такая старая, что почти не дает молока, – Эра, сдерживая слезы, уже видя, как Ганс ведет ее любимицу на бойню.

- Я говорю не о корове.

- Тогда о чем?

- О тебе, – его глаза загорелись бесовским пламенем.

Эра с ужасом посмотрела на него и отскочила в сторону, когда он схватил ее за руку, и тут же его грязный рот, потянулся к ней, смрадное дыхание чуть не лишило ее чувств, страх придал ей сил и она вырвалась из его цепких пальцев.

- Никогда я не буду твоей! – выкрикнула Эра и со всех ног, едва удерживая корзину, бросилась от него по улице. До нее доносился его злорадный смех, в нем было столько уверенности, что она станет его собственностью, что ее передернуло от отвращения. Ганс давно преследовал ее своими грязными предложениями, и Эра старалась избегать его как чумы.

 

Глава 2.

- Вот презренный тип, – выругалась Ада, закрывая книгу. – Да я бы тебя прибила, за то, что пристаешь к честной девушке. Но тут девушка замолкла и вспомнила, кого так ей напомнил этот ужасный Ганс. Ну конечно – соседа Эрнеста, который преследовал ее своими ухаживаниями. И может он не был толстым и богатым, но его глазки и высокое самомнение были столь же ненавистны Аде, как и Ганс ‒ Эре.

Ада была всегда настороже с ним, Эрнест казалось, знал в какую минуту она придет домой, вечно подкарауливая ее у двери, несколько раз даже пытался поцеловать. Но с ним ее застенчивости как не бывало, резкие слова вырывались из ее ротика, а он лишь хохотал, думая, что она, таким образом, заигрывает с ним. Девушке буквально приходилось прятаться по углам, чтобы не встречаться с этим мерзким прыщавым типом. И именно схожесть положений, заставило Аду проникнуться сочувствием к несчастной Эре.

Ада Джонс от своих родителей, которые были ценителями шедевров, полюбила все красивое, и увлекалась искусством, будь то стародавняя архитектура или поэзия. Поэтому никто не удивился, когда она поступила в Кембридж на кафедру искусства. Она училась на первом курсе, получая не только прекрасные оценки по предметам, но и была любимицей всех преподавателей за активность и широкие познания.

Она с нетерпением ждала лекции новых предметов, которые она выбрала для себя. Живопись и ваяние, архитектура, музыка, танец, все это приводило ее в восторг. А пока последние дни августа проносились, она наслаждалась теплыми денечками, хоть они бывали редки, а постоянно моросящий дождик и серая погода действовала на нее прескверно, и все же она любила свою страну.

Ада каждый день гуляла в парке, который находился как раз через дорогу от ее дома. Непременно взяв с собой книжечку, она искала уединенную лавочку и окуналась в мир, описанный в книге. Когда глаза уставали, она просто смотрела на окружающих ее людей, будь то пара старичков, шествующих под ручку, или даже шумные собаки, резвившиеся в траве, обнаружившие ее потайное место. Ада почти мгновенно проглатывала содержание книг от романов до автобиографии выдающихся мастеров разных эпох.

Редко кто из молодежи обращал внимание на девушку, так глубоко погрязшую в чтение, но не из-за ее непривлекательности, а скорее от того как она себя вела. Подобрав под себя ноги и подперев кулачком подбородок, она казалась такой домашней, и такой юной, что ее принимали за подростка, но только до тех пор, пока они не видели ее лица, и вполне не детскую фигуры.

Ничего удивительного, что она оставалась наедине со своими мыслями, порой даже друзья не могли вывести ее из задумчивости, но как только им это удавалось, она преображалась и становилась самой интересной девушкой, которую им приходилось видеть. Ада даже не представляла, что половина ее друзей мужского пола в тайне были влюблены в нее за ее нескончаемую энергию и доброту, не говоря уже о милом личике и шикарной фигуре. Она не могла объяснить, почему с первые встреченными мужчинами, а если они еще были хороши собой, она превращалась в дурочку, не в силах связать слова в предложения. Правда не все мужчины обладают терпением, и часто так и не узнав девушку получше, упускали возможность понять насколько она интересный человек. Она же в свою очередь терпеть не могла свою застенчивость, более того это проявлялось только при первой встречи, второй же раз сильно отличался от предыдущего, потому что она становилась уже сама собой, открытой и жизнерадостной, смущение и заикание неведомо куда исчезали. Но, к сожалению, первое впечатление очень влияло на отношение людей, и поэтому Ада теряла девять из десяти шансов познакомится с понравившимся мужчиной, а вскоре она даже не пыталась исправить ложное представление о себе, оставляя все как есть.

Но она не жаловалась, ей было интересно учится, общаться с друзьями, нередко посещать вечеринки, хоть и оставаться преданной книгам.

Чета Джонс – родители Ады работали в одном из музеев при университете, а  девушка родилась и выросла в этом известном на весь мир городке, который находился в двух часах езды от кипящего жизнью Лондона. В представлении многих этот город был известен университетом Кембридж, но и не удивительно, ведь большая часть земель принадлежало ему, и это был скорее огромное студенческое общежитие, нежели город.

Ада почти не представляла, что не будет видеть постоянно спешивших студентов, снующих на велосипедах, поражающих своим лихачеством. Или не слышать акцента в разговорах, грамматических ошибок и небезупречного произношения иностранных студентов, впрочем, в Кембридже закрывали глаза на такое несовершенство.

Больше всего Ада любила старинные здания и чудные парки. Весной и летом просто немыслимо не видеть студентов, расположившихся на траве, попивающих минералку, читающих книги или просто коротающих время между занятиями. Парки настолько были огромные, что любой желающий мог найти себе как шумную компанию, так и уединенное место, чтобы помечтать или почитать, а может просто побыть наедине со своими мыслями. Вот и Ада была одной из людей, предпочитающих уединение с книжкой. А история про Эру взволновала ее душу, и она требовала продолжения.

 

***

Эра убегала прочь, пока ноги не привели ее к любимой поляне, и только здесь она как подкошенная упала на траву, рыдая от жалости к себе. Девушка понимала, что если Ганс потребует возврата долга, никто не сможет помешать ему – влиятельному сыну советника лорда, получить жалкую нищенку.

Из-за стычки с Гансом, она потратила больше времени, чем обычно и когда же смогла успокоиться, то солнце уже стояло высоко, времени для стирки осталось совсем немного. Скинув одежду и оставшись в нижней сорочке, девушка опустилась на колени у ручья и принялась за обычную процедуру: сначала прополоскать, потом намылить, долго тереть пока пальцы не занемеют, снова прополоскать, развесить на веревку, и все начать сначала. Когда последняя вещь заняла свое место между деревьев, Эра оттерла мокрый лоб рукавом и размяла уставшие плечи. Из кармана платья она достала кошелек и пошла на поиски того самого деревца, которое станет ее хранителем. Но когда она снова увидела погибающий дубочек, ей захотелось спасти его, снова вернуть на его ветви зеленые листочки, вдохнуть в него жизнь. Положив в дыру кошелек, Эра отковыряла немного коры и с ужасом увидела множество насекомых поедавших ее милое деревцо.

- Ну уж нет, гадкие паразиты, я не позволю его погубить, – воскликнула она вслух, и нежно провела ладошкой по стволу дерева. – Я постараюсь помочь тебе, а ты, дубочек, сохрани мой секрет.

Эра помчалась домой, она часто так делала, когда усталость не брала над ней вверх, заставляя вздремнуть на мягкой траве. Она бежала обратно, поливала огород, готовила обед, а сегодня еще приготовила специальный раствор от насекомых. Со своей ношей, уже когда солнце стало клониться к закату, Эра добралась обратно, сложив белье, она подхватила баночку с ядом и отправилась к дубочку.

- Ну, вот я и пришла, сейчас мы будем лечить тебя, – и Эра, намочив тряпочку, стала вымазывать ствол этой жидкостью. – Возможно, тебе будет больно, но следующей весной тебе станет лучше, и твои листочки не будут уступать своей красотой другим деревьям.

Невдалеке послышался страшный вой, и Эра от страха вздрогнула, обычно волки не приближаются близко к людям, но этот был где-то совсем рядом. Быстро подхватив свою корзину, она помчалась домой, ей совсем не хотелось стать едой для голодных волков. Но за своей спиной она не услышала погони, только вой, преследовал ее, напоминавший плачь.

Эра забежала в дом и плотнее прикрыла дверь, в камине пылал огонь, и она с радостью увидела отца, но его уныло опущенные плечи, говорили о новых неприятностях. Подавив дурное предчувствие, она поцеловала отца в макушку, и как можно жизнерадостней защебетала, словно никаких забот не было.

- Ох, пап, я так рада, что сегодня ты пришел пораньше. Сейчас я накормлю тебя, – Эра заботливо накрыла на стол, где показалась большая краюха хлеба, кусочек сыра и похлебка, которая пахнула очень вкусно, себе же она налила всего лишь три ложки, стараясь оставить хоть немного на следующий раз. – Завтра я сварю тыквенную кашу, пальчики оближешь.

- Доченька, мы пропали. Я снова проиграл Гансу Кану, мне казалось, что все идет хорошо, но … – в отчаянии Руди схватился за голову. – Он требует возврат долга, а у меня нет ни медяка.

- Сколько ты должен ему? – от дурного предчувствие, сдавило грудь, было трудно дышать, но когда она услышала сумму долга, ее колени подогнулись, и она рухнула на стул. Ей хотелось завыть как тому волку в лесу. Эра понимала, что тех денег, что она заработала не хватит.

- Когда надо вернуть? – безжизненным голосом спросила девушка у отца.

- Семь дней.

- О, папа, что же ты наделал…

Эра вышла из дома не в силах находиться в комнате с отцом, ей хотелось забиться в темный угол и никогда не выходить из него, на улице все еще было светло, не смотря на то, что солнце село.

- Что же мне делать? – прошептала она вслух.

Девушка понимала, что даже если она будет брать в три раза больше одежды для стирки, продаст, все что осталось на огороде, все равно не сможет насобирать нужную сумму. Остается одно продать коровку, но как же с ней расстаться после стольких лет? Эра вздрогнула, ей показалось, что кто-то следит за ней, повертела головой, но ничего не увидела. Может просто разыгралось воображение?

Опустошенная, после выплаканных слез, девушка отправилась к корове, чтобы в последний раз попросить у нее прощения, но, только взглянув в ее влажные умные глаза, наотрез отказалась от своих мыслей. Завтра она пойдет в город и найдет дополнительную работу, она будет горбатиться, возьмется за самую грязную работу и с Божьей помощью, спасет жизнь любимой кормилице.

Вернувшись в дом, Эра нашла отца в том же положении, его отчаяние было даже больше нее. Не смотря ни на что, она всем сердцем любила его, и так уж вышло, что он стал неразумным как малое дитя, но время лечит, может когда-нибудь он прозреет и у них будет снова все хорошо.

Очень осторожно Эра погладила уже поседевшие волосы отца, но он лишь вздрогнул, никак более не отреагировав на ее ласку.

- Если мы выкрутимся в этот раз, я завяжу, больше даже не возьму в руки эти проклятые карты, – поклялся Руди, даже не поднимая головы.

- Все будет хорошо папочка, мы все сможем преодолеть, только помоги мне, – Эра взяла в ладони его лицо и заглянула в печальные глаза. – Ты же не просто фермер, папочка, ты же лучший гончар! Твои инструменты пылятся в сарае, стоит их только достать и самые красивые горшочки, тарелочки и мисочки, снова появятся на рынке, и люди будут занимать огромные очереди, чтобы купить их.

Эра заметила, что в глазах отца засветила надежда, но тут же, он снова погрустнел.

- Я уже сто лет не брал в руки глину, боюсь, я все забыл.

- Папочка, это не возможно, талант или есть или его нет, а ты наделен такими золотыми руками, ты только воспользуйся ими! Они у тебя такие замечательные.

Руди с недоверием поднял свои ладони и посмотрел на них, эти руки были ему не знакомы, одна кожа да кости, но почему-то мысль снова сесть за гончарный круг и из ничего сделать что-то прекрасное вселило в него успокоение и какую-то первобытную радость.

- Ты права доченька, завтра же мы примемся за дело, ты ведь поможешь мне?

- Ну конечно, я буду их разрисовывать, пока белье будет сохнуть, – рассмеялась Эра и закружилась по комнате под так давно не слышанный смех отца, вторивший ей. Теперь все будет хорошо.

 

Глава 3.

Как же было чудесно проснувшись на рассвете услышать такой знакомый свист отца когда он работал. Руди встал даже раньше дочери и сразу же отыскал запылившиеся инструменты. Как же замечательно было снова почувствовать скользящую, холодную глину, которая в его руках нагревалась и превращалась в настоящее произведения искусства. Его ладони, пальцы, руки ничего не забыли, словно отдельно от головы они делали такое знакомое для них дело, и почему Руди забросил все ради какой-то призрачной удачи в карты?

Сегодня Эра решила не собирать овощи. За неделю они подрастут, и она сможет выторговать за них больше. Надоив молока и взяв яйца, которые она собирала целых пять дней, девушка подхватила корзину и отправилась в деревню. Даже птицы в лесу пели громче, а листья шелестели им в унисон. Наконец-то выбравшись на дорогу ведущую в деревню Эра напевая, почти бежала, веря в удачу. С одной стороны простиралось огромное поле, а с другой словно страж возвышались высокие ели. Милый ее сердцу лес, таившего в себе опасность, но девушка никогда не боялась его обитателей, даже хищных. Что действительно пугало Эру, так это люди, в особенности мужчины. Пока она могла защитить себя, благодаря быстрым ногам и разным уверткам, но ее расцветающая красота не оставалась не замеченной.

Почему ее преследует мысль, что за ней наблюдают? Эра остановилась, повертела головой всматриваясь в гущу леса, но не уловив никакого движения пошла дальше, правда песня затихла на ее губах, она должна быть очень осторожной. Как всегда сначала девушка зашла в небольшой домик, где пахло мылом и какими-то травами, фрау Кройцман вышла к ней на встречу.

- Здравствуй девочка, никто кроме тебя не стирает так качественно, мне очень повезло, что ты подрабатываешь у меня.

- А что это за аромат, витающий в воздухе? – спросила Эра, глубоко вдыхая полной грудью.

- Правда замечательно, мне посоветовал один старик, класть травы в белье, оно впитывает в себя запах, моим клиентам это очень нравится. Я кладу сухие веточки лаванды или гвоздики, и тоже получается очень здорово. Вот деточка, возьми, – и добродушная женщина протянула ей связку очередную прованявшуюся потом и пылью одежду.

- Фрау Эльза, можно я заберу попозже мне еще надо продать десяток яиц и банку молока.

- Послушай, знаешь дом в конце улицы? – Эра кивнула. – Там живет один старец, он просил меня купить ему именно то, что тебе надо сбыть, вот ступай к нему и не придется торчать на виду у всех этих похотливых мужланов, которые готовы сцапать любую девку, будь то красавица или уродина.

Девушку уговаривать долго не пришлось, через несколько минут она уже стучала в дверь самого крайнего дома. Эра подумала, что никого нет и уже собиралась уйти, но вдруг дверь отворилась, и на пороге появился немного сгорбленный старик. Его голова и борода были белее снега, но что у него были за глаза – яркие, словно у юноши, проницательные, строгие, и в них будто собралась вся мудрость белого света.

- Здравствуй Эра, – промолвил он.

- Вы знаете мое имя, но откуда?

- Заходи доченька, не будешь же ты стоять в дверях, – и старик решительно увлек ее в комнату.

Эра замерла от увиденного: пол был грязним, будто в хлеву, а полки и книги усеяны толстым слоем пыли, что уж говорить о грязной горе посуды в тазу в одном углу комнаты и кучей дурно пахнущей одежды в другом.

- Боже мой, – Эра отступила назад, сморщив нос. – Как вы можете жить в такой грязи, фи?

- Не дери высоко нос девочка, я одинокий старик, которому некому помочь. Вот я и ждал тебя, чтобы ты здесь прибралась.

- Я? Но как вы знали, что я приду?

- Мне много известно того, чего не известно простым людям. Эра твоя задача очень проста, ты будешь приходить ко мне каждый день, готовить еду, прибираться, мыть посуду, стирать мою одежду, а раз в пять дней будешь ходить на базар покупать продукты.

- Но я не могу, – девушка устало провела по блестящим волосам.

- Твой труд я буду оплачивать.

- Но как же, ведь вы наверно еще беднее нас, – воскликнула Эра.

- Я не так беден, как кажется на первый взгляд, скоро я тебе все расскажу, а теперь вот возьми за молоко и яйца и он протянул ей несколько монет.

Девушка судорожно сжала их в руке, она даже не мечтала о подобном заработке, и со всей работой она справится за несколько часов, одежду она будет брать с собой на речку и почти не потратит лишнего времени, зато сможет быстрее собрать нужную часть денег.

- Я согласна, буду приходить к вам рано утром.

- Вот и договорились, – старик мягко похлопал ее по руке. –  Жду тебя завтра.

Эра словно обретя крылья, бросилась обратно к дому прачки, ведь она совсем забыла сказать, что теперь она будет брать в два раза больше.

Эльза Кройцман недоуменно выслушала Эру и скептически подняла бровь к верху.

- Но деточка, ты и так берешь больше остальных, как же ты справишься?

- О, не волнуйтесь, все будет прекрасно, вот увидите.

- Ты должна понимать, что если ты плохо справишься с задачей, я не заплачу тебе за твою работу.

Эра кивнула, согласившись с ней, и подхватив корзину, которая потяжелела в два раза, направилась по дороге, которой она ходила столько раз, но Ганс снова преградил ей дорогу своим грузным телом.

- Давай помогу, – ухмыльнулся он, даже не шелохнувшись, чтобы взять тяжелую корзину.

- Сама справлюсь, – Эра попыталась его обойти, но он снова стал на ее пути.

- Через неделю, ты, гордая нищенка, будешь в моей власти. Я буду обладать тобой и твоим телом, ты будешь извиваться подо мной, когда я буду насиловать тебя раз за разом.

- Никогда, слышишь! Я лучше убью себя, но никогда не буду принадлежать тебе, презренная тварь! – Эра выкрикнула эти слова прямо ему в лицо, и заметила, какое оно стало злобное. На минуту ей показалось, что он ударит ее, но люди уже стали обращать на них внимание и Ганс не посмел.

- Скоро, – зловеще прошипел он и убрался с ее дороги.

Эра всю дорогу тряслась от страха, даже не замечая, как с каждым шагом корзина становится все тяжелее и тяжелее. Никогда, никогда, – шептала она про себя.

С трудом добравшись до своей поляны, она опустилась на траву, и окунула руки в прохладную воду, давая им отдых. Сегодня, ей надо было перестирать целую гору грязной одежды, и больше откладывать просто нельзя было. Скинув платье, девушка достала из пенька мыло, которое она решила оставлять здесь не тратя время на дорогу домой. Эра стирала, терла, а гора, будто не уменьшалась, это был непосильный труд для любого человека, но только от этой грязной одежды зависят ее судьба. Немного передохнув девушка вновь принималась за дело, когда последняя рубаха заняла свое место на веревке, она не чувствовала ни стертых рук, ни занемевших плеч, будто она вся состояла из одной боли, но зато она справилась до обеда и еще сможет помочь отцу, пока сохнет белье. Ощущение, что на нее кто-то смотрит, снова вернулось и она с ужасом увидела два горящих огонька в чаще леса. От страха, который приковал ее к месту, она была не в силах шевельнуться. Эра испуганными глазами смотрела на нечто, что она не смогла рассмотреть, но вдруг ей послышался, то ли стон, то ли вздох и оно исчезло, будто видение.

- Это мое место… мое, – прошептала Эра себе под нос, но птицы так же пели, также шумела листва, в ее раю снова наступило спокойствие.

Девушка медленно брела домой, руки плетьми висели вдоль тела от усталости, но увидев уже готовую утварь, подсыхающую на лавочке к ней вернулось хорошее расположение духа, тут же показался отец, неся в руке очередную миску.

- Доченька, ты так рано?

- Я решила помочь тебе.

- Разрисовывать можно только завтра, так что отдохни.

- Тогда я приготовлю тебе обед, ты хорошо потрудился.

Руди расчувствовался и взял ее маленькую ручку в свою, даже не заметив, что ее ладошки все в царапинах и ранках.

- Я каждый день благодарю Бога, что он послал мне тебя, доченька.

- Спасибо, папа.

Утро наступило стремительно быстро. Эра чувствовала, что боль в руках не отпускает ее, а ранки кровоточат, от неосторожных движений. К счастью их сосед, ехал в город и с радостью взял ее с собой, Эра покачиваясь в такт повозке, слегка задремала, но ощущение, которое появилось совсем недавно не покидало ее и сейчас.

- Фриц, вы ничего не чувствуете? – нервно спросила Эра.

- А что я должен чувствовать? – удивился сосед.

Поняв глупость своего вопроса, Эра пожала плечами и снова задремала, Фриц любезно высадил ее возле дома прачки. Взяв очередной баул с вещами, девушка отправилась к старику, он сразу же открыл ей дверь.

- Доброе утро, дорогая, я бы не отказался сначала от завтрака, – без предисловий начал он.

Эра с усмешкой подошла к печи, но казалось ее не чистили века и покачав головой, она достала хлеб, сыр, немного отварного картофеля, оставшегося со вчерашнего ужина поставила все на стол, который предварительно стерла, вернее ей пришлось почти пол часа отдирать его с мылом.

- Прошу к столу, – Эра постучала в дверь, за которой скрылся старик, и как только он вышел, она почувствовала аромат трав, терпкий, сладкий, горьковаты все это смешалось в один чудесный запах. Заглянув за его плечо, она с удивлением увидела очень чистую комнату, в которой стоял стол, а на стенах висело множество полок с разными баночками, скляночками, пакетиками, с потолка свисали травы, чеснок, неизвестные ей вещи. Недоуменно она взглянула на старца и увидела еле заметную улыбку на губах.

- Мне стыдно говорить, – промямлила она, – но я даже не знаю как вас зовут, более того мне страшно подумать откуда вы знаете меня, и все эти баночки наводят меня на мысль что вы…

- Колдун? – подсказал он ей.

- Волшебник, – поправила она его.

- Деточка, все мы немножко волшебники. Вот ты, например, красивая словно фея, а разве это не волшебство.

- Но откуда вы узнали, как меня зовут?

- Я знаю каждого в нашем городе, потому что прожил здесь всю свою длинную жизнь, и скоро придет и мой конец, но у меня осталось одно незавершенное дело. А что касается этих баночек, то мне известно искусство лечения людей, ко мне больше относится слово «знахарь». Но ты права, назвав меня волшебником, я могу также снимать порчу, сглаз, вижу злых и порочных людей.

- А что вы видите, когда смотрите на меня? – любопытство взяло верх.

- Я вижу чистейшую и добрейшую душу человека, ты надежда. Твоя судьба настигнет тебя, когда ты не будешь этого ожидать, тебя ждет большая любовь и ранняя смерть, но только от тебя это будет зависеть. Испугал тебя девочка, не бери в голову, давай лучше позавтракаем, этот сыр просто божественный, – отломив кусочек, воскликнул он. – Где ты его покупаешь?

- Я сама его делаю, – улыбнулась Эра, хоть слова старика напугали ее, но она почувствовало к нему что-то… родное, – Вы, между прочим, так и не сказали мне свое имя.

- Уильям или просто зови меня дедушка. Всегда приноси мне этот сыр.

- Слушаюсь, мой господин. Сегодня я вычищу эту комнату и выбью ваш тюфяк, а завтра займусь этой горой посуды.

И первым делом Эра подхватила на свои худенькие плечи тюфяк и вышла во двор, а старик задумчиво смотрел ей вслед.

- Только ты девочка, сможешь помочь ему, это твоя судьба, – сказал он вслух, но никто кроме пауков не слышали его.

Эра яростно выбивала тюфяк, чихая от пыли, которая, наверное, накапливалась там сотни лет. Но, как не странно, на солнце эти пылинки казались такими невинно красивыми, словно маленькие светлячки, загораясь от лучей яркого небесного светила. Последний раз, ударив палкой по так называемому тюфяку, Эра увидела, что пыль больше не появляется и стоит только протереть его влажной тряпочкой и оставить высыхать на солнышке. Так она и сделала. Девушка не подозревала, что старик наблюдает за ней сквозь грязное окно, с какой-то печальной улыбкой, будто ему была известна какая-то тайна. Пришел черед и к комнате, и прежде чем взяться за нее Эра вздрогнула, поняв, как все запущено. Прежде всего, она вычистила печь, от чего фартук, который она надела стал черный от золы, а сама она стала похожа на домовенка. На щеках чернели полоски грязи, волосы взмокли от усилий, а зубы казались неестественно белыми, на чумазом личике, что уж говорить о руках, которые превратились в уголь. Но девушка лишь с улыбкой кивнула, удовлетворенная своей работой и стала снимать паутину длинной палкой, что недавно служило ей выбивалкой для тюфяка.

- Мои паучки, явно не будут довольны, увидав, что ты разрушила их сети, – улыбнулся Ульям, рассматривая ее чумазую мордашку.

- Их у вас больше чем следовало быть, – буркнула Эра и тут же чихнула.

- Будь здорова милая. Мне нужно сходить собрать кое какие травы, скоро вернусь.

И старик ушел, оставив ее хозяйничать в своем доме. Оглядевшись, девушка увидела на окнах занавески неопределенного цвета, толи черного, то ли синего, и не раздумывая, отправила их в кучу к грязному белью. Эра взяла веник и стала атаковать слой неподдающейся грязи на полу, когда же верхняя пыль была убрана, черед пришел тряпке с мылом, вытерев каждую полочку, каждый стульчик и подоконник, она с радостью увидела, как комната преобразилась.

Эра подобрала юбку, закрепив ее на поясе и встав на колени, стала тереть пол до тех пор, пока чернота не уступила место естественному цвету потемневшего бурого дерева. Все бы было просто прекрасно, но окна почти не пропускали дневного света из-за грязи, и вздохнув от усталости она вымыла их с той же тщательностью, как делала все. Она натерла стекла до блеска и солнце, словно обрадовавшись, впустило в домик свои ласковые лучи. Теперь все сверкало от чистоты, грязные вещи уже были сложены в корзину, и только гора посуды в углу портила вид, но ее черед наступит только завтра. Из продуктов которые она отыскала в кладовой, Эра приготовила восхитительное овощное рагу и накрыв на стол стала ожидать мудреца. Когда же он появился, Уильям аж оторопел от удивления, не поверив, как может все так преобразится всего за несколько часов. Его взгляд упал на накрытый стол и он уловил чудный аромат.

- Я уже говорил, что ты волшебница? – старик с благодарностью опустился на стул, и Эра тут же поставила перед ним тарелку, наполненную аппетитным рагу. – А ты почему это не садишься вместе со мной?

- Мне нужно бежать к ручью, столько стирки, а ведь еще надо словить солнце, чтобы оно все просохло, – Эра улыбнулась, но тут же смутилась, услышав громкое урчание в животе.

- Да ты же худая как скелет, живо есть! – скомандовал Уильям, безапелляционно.

Эра не стала спорить с упрямцем и поставила тарелку перед собой, но только она ощутила вкус овощей на языке, как почувствовала, что действительно голодна, и с жадностью проглотило все, не замечая, что старик не отрывает от нее взгляда.

- Спасибо, это было восхитительно, – похвалил ее он.

- До завтра, дедушка.

От ее слов его глаза наполнились влагой, и он с трудом смог удержать слезы на месте, эта девушка всколыхнула в нем давние воспоминания.

- До завтра, доченька.

Какой же тяжелой была корзина в этот раз. Это и не удивительно, ведь она еще взяла одежду Уильяма, не говоря уже о двойной ноше от прачки. Уже на полпути она поняла, что пальцы просто разжимаются от тяжести, а плечи ноют от усталости, а ведь ей еще нужно все это выстирать. Боже помоги!

Наверное, если б не Фриц, который возвращался домой, Эра бы так и осталась стоять на дороге тяжело дыша. С радостью он подвез ее к лесу, где она горячо поблагодарив соседа, слезла с повозки и проводила удаляющегося старика взглядом, и только когда пыль осела Эра вошла в свой такой любимый лес.

Она почти сразу ощутила новый прилив энергии, и отнесла эта на чудодейственное щебетание птиц и аромат трав и деревьев. Здесь она всегда дышала полной грудью, и, казалось, все беды оставались там, на пустынной дороге, а эти вековые дубы и ели были ее защитниками, а лесные обитатели – друзьями и утешителями.

Каждый день, приходя к ручью, ей чудилось, что все стало еще краше, трава зеленее, а вода чище прежнего, веселым звоном ударяясь об камни, поднимая ей настроение словно прекраснейшей музыкой. Руки как всегда сразу погрузились в прохладу воды, и словно она обладала волшебной силой, снимала с них усталость за считанные минуты. Да, она любило все это, а остальной мир ей был не нужен, когда она имела свой собственный рай.

Правда, как только из корзины появлялась куча одежды, которая должна была погрузиться в эту кристально чистую воду, девушка расстраивалась, так ей не хотелось осквернять свой источник. Но другого выбора ей не предоставлялась и она с печалью окунала в воду ткань и терла ее мылом, пока она не становилась чистой и благоуханной. Сегодня ей понадобилось очень много времени, чтобы достирать все, и когда последняя рубаха повисла на веревке она с удивлением поняла что до заката остался всего час не больше, а значит, одежда просто не успеет высохнуть до ее ухода, но и оставить ее здесь она не могла. Ей придется взять ее домой влажной, но сейчас она хотела искупаться и дать отдых измученному телу, но прежде девушка вытащила из кармана монеты, которые дал старик за ее труд и пошла к своему дубочку.

Деревце, поникло еще больше, а те не многие листочки пожелтели и опали, Эра знала, что это действие отравы: вместе с паразитами, которые убивали его изнутри, оно подвергало само деревце на страдания. У девушки на глазах появились слезы и она с нежностью провела по высохшей коре, извиняясь за боль причиненную ею. Развернув платочек в который она прятала деньги она добавила туда сегодняшний заработок, и спрятала в глубь ее сторожа. Возможно весной, дубочек поправится и зацветет, а может, его силы настолько истощились, что засохнет и умрет, но девушка  верила в это хрупкое, но сильное по своей природе дерево. Ведь вон какие его сородичи могучие, громадные, выстроились вдоль леса, словно богатыри.

Девушки с печалью заметила, как солнце неуклонно катится на запад, в воздухе заметно похолодало, но вода манила в свои глубины, и девушка, сбросив с себя мокрую нижнюю рубаху, вошла обнаженная во всей красе своего юного тела в ручей. Эра не двигалась, отдаваясь во власть течения, вода обнимала и ласкала ее тело, и только предчувствие что она не одна, заставило ее очнуться.

Эра боязливо опустилась в воде по шею, скрыв свою упругую грудь, испугано оглядываясь. С ужасом она увидела стоящего на поляне огромного белого волка. От страха она даже забыла, что не дышит, но с удивлением поняла, что впитывает в себя это невероятное зрелище. В этих лесах белых волков никогда не было, а этот был словно снег, его мех даже искрился на солнце, и был таким пушистым, словно кто-то заботливо расчесал его. Он был прекрасен, суров и грозен, его глаза были устремлены на Эру, и она не знала как долго он был здесь. Но не прошло и минуты, как он развернулся и ушел прочь. Эра даже протерла глаза, посчитав, что ей это померещилось, но этот волк так и стоял у нее перед глазами в своем диком великолепии.

Не спеша она вышла из воды, дрожа от холода и пережитого страха. Не надевая мокрую рубаху, она надела платье на голое тело и поморщилась, почувствовав, как оно колет ее нежную кожу. Как ни странно, но всего несколько часов солнца и легкого ветра хватило, чтобы белье стало сухим, и Эра в душе поблагодарила эту славную погоду. Природа стала ее лучшей подругой, помогая ей даже в легком ветерке, когда он был нужен или в палящем солнце, которое когда белье не успевало высохнуть, казалось, на часок задерживалось на своем месте.

 

Глава 4.

- Да, девочка, я представляю, какой ужас ты пережила, когда волчище уставился на тебя своими глазками, – Ада перевернула страницу, эта история так затянула ее, что она не обращала внимание на окружающих.

Вдруг из кустов выскочило, что-то большое, от неожиданности Ада вздрогнула и в ужасе уставилась на «это». Мохнатое бело-серое чудовище, на секунду ей показалось, что каким-то образом она оказалась в книжке и заняла место Эры, потому что она подумала, что перед ней волк. Ойкнув, или икнув, Ада рассмеялась своей глупости. Перед ней была всего лишь собака, породы лайка. Схожесть с волком, конечно была, но все же это была собака, пусть необычная, редко встречающаяся в этих местах, но самая что ни есть собака.

Ада с облегчением вздохнула, и улыбнулась, заметив весело виляющий хвост и выжидающую позу.

- Ну и напугал ты меня дружище, – Ада тихо рассмеялась, пес был забавным.

На его белой мордочке, вокруг одного глаза было черное пятно, а шерсть была густая и длинная.

- Ну что, будем знакомиться? – Ада присела перед ним на корточки, на его шее был красивый кожаный ошейник с надписью.

«Джек», – прочитала Ада.

- А где же твой хозяин, Джек?

Пес посмотрел куда-то, вильнул хвостом и исчез, услышав свист.

- Вот и хозяин, – буркнула Ада.

Хоть она и не могла видеть его хозяина или хозяйку, но она даже слегка завидовала ему, почему-то Ада думала, что это именно мужчина. Она всегда хотела иметь собаку, но родители не позволяли, боясь, что шаловливый щенок может разбить или уничтожить их реликвии, которые буквально заселили их дом, почти не оставляя место для жителей. Ада очень обрадовалась, когда родители сообщили ей, что уезжают в Лондон, где открывали галерею, о которой они всегда мечтали. А она становилась полноправной хозяйкой небольшой квартирки, которая находилась в двухэтажном домике. Наконец у нее было собственное пространство, и она, несомненно, могла завести какую-то живность, но всегда находился очередной аргумент не в пользу бедной собачки или кошечки.

Появление Джека, который как будто выпрыгнул из книги, вывел ее из равновесия, и она совсем потеряла место, на котором остановилась. Действия повторялись, чудеса да и только!

- Да, уж, настоящая мистика! – Ада усмехнулась, и тут же сюжет поглотил ее внимание.

 

***

Эра увидела отца, расписывающего свои творения, он словно сразу помолодел. Руди потер щеку, оставив на ней желтое пятно краски, как отрадно было смотреть на отца за работой, увидав дочь, он радостно улыбнулся.

- Смотри, я уже почти закончил первую партию, – не поздоровавшись, крикнул он. – Солнце выдалось на славу и все высохло почти мгновенно. Завтра уже можно ехать на базар продавать.

- Это замечательно, как ты думаешь, папа, сколько надо сделать партий, чтобы отдать долг Гансу?

- Может четыре или пять, – расстроился Рудольф. – За неделю я вряд ли успею.

- Не забывай, что я тоже зарабатываю. И потом я могу попросить жену Фрица продавать все, а ты будешь продолжать работать без отрыва.

- Но если ты будешь продавать, не придется отдавать никому деньги.

- Если я буду тратить время на рынке, то потеряю свою работу, которая приносит больше денег, чем те жалкие медяки, которые возьмет Фриц.

Рудольф согласно кивнул и стал собирать свои горшочки и миски, солнце уже спряталось, а ему нужен был свет, чтобы закончить к завтрашнему утру им предстояло работать всю ночь при свече.

Ну что ж Эре не привыкать, правда первым делом перед тем как взять кисть в руки, она покормила отца, перекусила сама и взялась за работу. Ее руки так натрудились за сегодняшний день, что поначалу так дрожали, что она боялась испортить все неловкими движениями. Но уже спустя час она так же уверенно как и отец, расписывала посуду изящными рисунками, преображая мисочку в поляну с яркими цветами, а кувшин в тенистый лес, с высокими березами. Отец с гордостью посмотрел на дочь, в ее рисунках присутствовала природа, в его же узоры и орнаменты, но и то, и другое было прекрасным.

Все было закончено почти к рассвету, и Эра лишь приложила голову к рукам на столе, как тут же погрузилась в глубокий сон, но он продолжался не больше часа. Отец, который даже не ложился, ласково потрепал ее по голове и сообщил, что Фриц уже приехал и ей пора просыпаться.

Даже не успев проглотить ни кусочка, девушка умылась и надела чистое платье, когда она вышло на залитый солнечными лучами двор, отец загружал последний ящик с посудой. чтобы не побилась, они положили ее в сено и обмотали тряпками.

Эра, не забыв подхватить корзину, запрыгнула в повозку и прислонилась к борту тут же погрузившись в сон. Во сне она видела белого волка, который смотрел на нее, но страха она не чувствовала.

Только в деревне Эра проснулась и поблагодарив соседа побежала к прачке Кройцман.

- Эра, девочка, как же ты все успеваешь? – недоуменно спрашивала прачка, рассматривая идеально чистую простыню. – Теперь я убедилась, что более трудолюбивее человека, сыскать трудно.

Девушка смущенно опустила голову, ей так редко приходилось слышать похвалы и ее щечки налились румянцем от удовольствия, за ее труды она получила положенную сумму, и Эльза добавила еще одну монету за старание, давая следующее задание.

- Это заказ Ганса. Он потребовал, чтобы ты лично его выстирала, – сказала она. – Постарайся деточка, ведь ты знаешь, что он не последний человек в деревне, – и понизив голос до шепота сказала. – Но очень злой и мстительный.

Эра с недобрым предчувствием взяла узелок. Ганс таким образом хотел унизить ее, но куда уже сильнее, а может он хотел ей показать, что когда она окажется в его власти, то будет делать всю грязную работу бесплатно?

С тяжелым сердцем девушка отправилась на свою вторую работу, а именно к старому мудрецу.

- Так, так, кто это тут у нас? – услышала она у себя за спиной, резко обернувшись, она оказалась лицом к лицу с ненавистным сыном советника.

- Ты следишь за мной? – резко сказала Эра, а ведь действительно, где бы она не появилась, он, словно вырастал из-под земли и портил воздух своими ядовитыми словами. Ее мысленно передернуло, ведь Эра была почти уверена, что за ней кто-то наблюдал, и скорее всего это был Ганс.

- Ты много возомнила о себе, девка!

Девушка отступила на шаг, заметив покрасневшие глаза, видно он всю ночь придавался утехам, выпивке и картам. Его одежда хоть и была как у лордов, вышитая на воротнике и по краям золотыми нитями, с резными пуговицами и из дорогой ткани, но он выглядел в ней нелепо, на рубахе из тончайшего шелка было пятно, а жилетка просто не могла застегнуться из-за выпирающегося живота. Все было помято, словно он в ней спал, а туфли заляпаны грязью.

- Ты что держишь отца взаперти, чтобы он снова не проиграл? – ухмыльнулся он. – А я совсем забыл, ему же больше не на что играть и вот-вот нужно отдавать долг, который не в силах вернуть.

Эра упрямо выдвинула подбородок вперед.

- Мы успеем вернуть долг.

- Конечно, лелей несбыточные надежды, а я тем временем буду представлять все что сделаю с тобой.

- Прекрати! – крикнула девушка. – Какая же ты свинья.

Ганс ненавидел когда ему перечили, он успел поиметь почти всех понравившихся девушек, многих лишил невинности и бросил не оставив им надежды на будущий брак, но эта девчонка отвергала его, сына самого советника лорда этих земель. Его отец, был почти первым человеком, правда это случится, когда старый лорд помрет, но этого уже недолго ждать. А эта нищенка отвергает и даже оскорбляет, его, Ганса. Ярость в один миг поднялась в нем, и он схватил ее за волосы, притянув лицо к себе, он шипел ей какие-то мерзкие слова, обдавая ее запахом кислого вина. Эра вырывалась, но он лишь сильнее потянул ее, откидывая голову назад. От боли глаза защипало, но гордость дала силы сдержатся и не заплакать.

- Когда ты станешь моей, я научу тебя быть покорной со своим хозяином.

- Никогда! – и Эра плюнула в его физиономию, осознавая, что поставила жизнь под угрозу. Девушка заметила как Ганс замахнулся и в ожидании удара зажмурилась, но его не последовало.

Открыв глаза, она увидел Уильяма, который держал Ганса за запястье, и в его глазах читалась угроза.

- Это было бы не умно, Ганс, – спокойно сказал старик, однако его взгляд прожигал насквозь.

- Отпусти, старик, – огрызнулся он, выдергивая руку, продолжая крепко держать Эру за волосы.

- Отпусти девушку, – также спокойно сказал мудрец.

- Ты забываешься, Уильям, – но к удивлению Эры он оттолкнул ее, и она рухнула на землю. – Она почти моя собственность, запомни это, и когда настанет этот день, ты уже не сможешь помешать мне.

- Почти, но еще не твоя. Держись от нее подальше.

Уильям помог ей встать и повел в дом, оставив сына советника, затаившего злобу, кипеть от ярости.

Только оказавшись в безопасности, Эра бросилась в объятия старика и разрыдалась, так горько, что у него заныло сердце.

- Ну все девочка, не плачь, все позади, – утешал он, поглаживая ее по голове. Хоть он был весь седой и в почтенном возрасте, его отличал высокий рост и пронзительные зеленые глаза, и даже когда он сутулился, высоко возвышался над девушкой. Уильям усадил ее на стул и ласково стер слезы со щеки.

- Спасибо, – благодарно прошептала она и еще одна прозрачная слезинка выкатилась из ее глаз.

- Почему Ганс утверждает, что ты станешь его?

- Ох, дедушка, мой отец должен ему огромную сумму денег, и на следующей недели он потребует свой долг. Но он ошибся, мы с отцом соберем все до монетки.

- А если не соберете?

- Я никогда не стану его, лучше умереть, – и Эра снова расплакалась, но тут же всхлипнув в последний раз, сердито вытерла глаза и встала.

- Мне нужно работать, – и собрав посуду в ведро, вышла во двор к колодцу, где отирала песком кастрюли, и драила сковородки. Тарелки и чашки заблестели и она, выкинув из головы ненужные мысли с тихой песней расставила все по своим местам. Развесила чистые занавески, которые оказались красивого темно синего цвета, застелила свежим бельем постель, в вазу она поставила цветы, которые собрала во дворе и комната преобразилась. Она даже успела испечь хлеб и сварить суп из баранины, когда Уильям вышел из своего кабинета, требуя еды. Он заметил все и свежесть в домике благодаря открытым окнам и аромату цветов, все стояло на своих местах и сияло от чистоты, обед манил его за стол, давно за ним так никто не ухаживал, с тех пор как не стало его дорогой женушки.

- Завтра, прибери во дворе, хорошо, голубушка, – и Уильям без слов отодвинул ей стул. Эра не спорила.

Каждый день они обедали вместе, он рассказывал ей безумно интересные вещи от сказок, легенд и до свойств лекарственных растений.

- Дедушка, вот ты знаешь обо мне все, а я о тебе ничего, – спросила Эра.

- А что бы ты хотела узнать?

- Где ваша семья? Как вы стали волшеб… знахарем? Мне вы кажетесь очень загадочным человеком.

- Мой дед и бабка жили в деревне далеко на юге, у них была дочь, которая вышла замуж за лорда тех земель и у них родилось пятеро детей. Последним был я. Старший сын наследовал все, две мои сестры вышли замуж, последняя сестра стала монахиней, а я ушел странствовать. Родители очень разгневались на меня за это, но меня манили путешествия, знания, города, и я набрел на эту деревушку, где встретил простую девушку. Краше нее никого я не видывал ни в одном месте, где побывал, она завладела моим сердцем и душой, и Слава Всевышнему, я остался ей не равнодушен. Мы поженились и остались здесь, у нас родилась дочь.

Уильям замолчал, а Эра, как свойственно всем молодым порывисто спросила.

- А где же ваша дочь?

- Умерла.

- Простите, мне так жаль…

- Это жизнь, но не будем обо мне. Лучше скажи как Руди собирается отдавать долг Гансу.

Эра вздохнула, но поняв, что тратит впустую драгоценное время, извинилась и схватив монеты, которые старик положил на стол, убежала подхватив корзину.

Всю дорогу она размышляла что будет, если они действительно не смогут собрать нужную сумму, эти невеселые мысли прекратились почти сразу, как она вошла в лес и окунулась в привычную среду. Одежда Ганса была настолько грязной, что она еле заставила себя взять ее в руки, но долг обязывал. Эра принялась за работу, на одной рубахе подмышкой зияла дыра, на другой была оторвана манжета, а между штанинами ткань сияла как решето, протертая его толстыми ногами.

Эра работала быстро и успела все закончить до полудня. Трава манила прилечь и бессонная ночь выдавала ее темными кругами под глазами и уставши опущенными уголками рта. Когда она уснула, ей снился мужчина, которого она никогда не видела, но она замирала от его красоты и силы. Во сне он просто стоял и смотрел на нее, но она видела в его глазах грусть. Его лицо было словно высечено из камня, сглаженного волной, подбородок был квадратным, а волосы были светлыми и мягкими, по крайней мере, ей так показалось. Глаза – необыкновенно зеленые, прекрасные, излучали такую тоску, что ей захотелось ее развеять, прикоснутся к его руке, разгладить тревожную морщинку между бровями. Почему же ей хотелось узнать, что за горе он пережил, от чего его взгляд молил о помощи.

Эра проснулась и вздрогнула, рядом с ней сидел белый волк, тот самый, что подглядывал за ней, пока она купалась. Он мог убить ее, лишь вцепившись в ее тонкую шею своими острыми клыками. Но он просто сидел и смотрел на нее, не шевелясь и не отрывая своих глаз.

Эра осторожно села, ее руки тряслись.

- Ты ведь не хочешь меня кушать, правда? – заикаясь от страха, прошептала Эра, и когда волк, глубоко вздохнул и убежал в лес, она не поверила своим глазам.

- Боже!

Девушка в спешке сорвала одежду с деревьев и убежала домой, не понимая, что на нее нашло, может ей стало мерещиться, и никого там не было, но на своем платье она нашла клок белой шерсти и убедилась, что это было реально.

- Доченька, ты не поверишь, жена Фрица продала все до единой тарелочки и чашечки, – Рудольф был в восторге, и не смотря на руки, которые были все покрыты глиной, он обхватил ее и звонко поцеловал.

- Папочка, я так рада.

Эра от радости рассмеялась, к ужину она приготовила ножки курочки, которые она прикупила в городе и отварила молодой картофель, приправив нежным укропом и свежим маслом. У них был праздник, они могли расплатиться.

Отец и дочь весь ужин планировали, что они будут делать, когда эта беда обминет их и они избавятся от Ганса, когда вдруг Руди вскочил и достал мешочек с монетами.

- Вот доченька, спрячь в надежное место, а то вдруг я…- он не договорил, но Эра поняла, он боялся поддаться соблазну и снова начать играть в карты.

Без лишних слов она спрятала мешочек в карман, чтобы завтра отнести его в дупло деревца. Надежды сбывались, отец стал самим собой, снова целый день, пропадая в своей мастерской. Горшочки и тарелочки снова заставляли все полочки, через два дня снова Фриц повезет их на базар, и если ему удастся продать все, то почти большая часть долга будет собрана, а ее работа поможет собрать оставшуюся.

Осталось четыре дня, выматывая себя работай, она совсем забросила огород, и бурьян стал расти быстрее несчастных овощей, но каждый день она не забывала доить корову и собирать яйца, чтобы половину отнести Уильяму.

С утра деревня уже гудела от голосов людей, ржания лошадей и стука повозок об землю. Эра забежала в прачечную, где к ней сразу вышла Эльза, но ее лицо было напряженное, и не удивительно следом шел Ганс. Эра выше подняла голову, а грудь сдавило от ожидания.  Она протянула узелок с вещами ненавистного Ганса прачке, та взяла, и тут же протянула клиенту.

- А разве вы не проверяете работу своих девок, – протянул Ганс.

- Да, но Эра одна из лучших прачек и у вас не возникнет никаких претензий, – заявила решительно достопочтенная фрау Кройцман.

- И все же я хотел бы убедиться, что мои вещи в целости.

Эра похолодела, понимая, что Ганс расставляет ей ловушку, но она выстирала все с особой тщательностью, чтобы он не смог ни к чему прицепиться.

Эльза абсолютно спокойно развязала узелок и выложила все на чистый стол, развернула первую рубашку, показала ее Гансу, убеждая, что она идеально выстирана, но тот вдруг выбрал другую рубаху и тщательно осмотрев с фырканьем кинул ее в лицо прачке.

- Вот, сама убедись, она порвала одну из самых дорогих рубашек, а вот еще, – он швырнул следующую, где была оторвана манжета, – а мои штаны, посмотри, она протерла их до дыр.

Эра побледнела, Эльза наоборот покраснела и грозно посмотрела на девушку.

- Я жду твоих объяснений?

- Я не виновата, дыры уже были, – Эра понимала, что это звучит не убедительно, но никак не могла доказать, что это не ее вина.

- Не ври, ты сделала это специально, и думала, что это сойдет тебе с рук, – Ганс возмущался, но в его глазах было откровенное злорадство.

- Простите, к завтрашнему дню все будет починено, и платы за стирку я не возьму, – Эльза повела Ганса в гостиную, и через несколько минут вернулась, озадаченно хмурясь.

- Эра, как же ты так умудрилась? Ни разу за все время, что ты работаешь у меня ты  не сделала ни одной ошибки, а сегодня… и Ганс…

- Ну разве я вас подводила, этим дыры были там, разве я могла … – от отчаяния Эра заплакала.

- Мне жаль, но я не проверяла вещи господина Ганса и не могу доказать твою правоту, – прачка нежно погладила ее по руке. – Но я тебе верю, дорогая. Такая прилежная, аккуратная, но и ты пойми он большой человек в городе и…Я не могу заплатить тебе сегодня…

Эра отвернулась, это было нечестно, эти деньги были ей необходимы и честно заработанные.

- Вы не выгоняете меня?

- Конечно нет, всем понятно, что он положил на тебя глаз. Ты будешь и дальше работать, хоть он и посоветовал мне вышвырнуть такую неумеху,  – она рассмеялась. – Он возомнил из себя того кем он никогда не станет, Ганс попросту жирная…

- Ох, не навлекайте на себя гнев господ, – прошептала Эра прерывая ее на полуслове. – Ведь и у стен есть уши.

Прачка сразу стала серьезной.

- Можно мне взять сегодня три узелка?

- Но девочка, ведь это так много разве ты успеешь?

Эра уверенно кивнула, после подлости Ганса ей ничего не оставалось делать, им нельзя было терять ни монетки, от каждого медяка зависела ее жизнь.

Ульям как всегда с улыбкой открыл дверь, но увидев печальное личико, сразу насторожился.

- Что опять стряслось?

- Ганс, – все что ответила она.

Затем достала сыр, молоко, хлеб, все аккуратно положила на стол и вышла во двор, прихватив из сарая метлу и тяпку. Выполов все сорняки, она обнаружила под ними прелестные Анютины глазки, колокольчики и дикие гвоздики. Подметя дорожки и убрав мусор, она зашла в дом, где Уильям уже ждал ее, помешивая суп, который она приготовила накануне вечером.

Монеты как всегда лежали на краю стола, без сожаления Эра положила их в передник.

- Дедушка, не обидишься ли ты, если я уйду пораньше, мне так много надо сделать.

- Беги, на сегодня достаточно, завтра поможешь мне с травами.

 

Когда Эра закончила стирку, ее руки покрылись страшными мозолями и волдырями, и она понимала, что если они лопнут, то от боли она ничего не сможет сделать.

- Проклятый Ганс! – крикнула Эра. От громкого окрика, птицы разлетелись по сторонам, а ящерицы разбежались в кусты. Девушка была расстроена и зла, и даже когда она снова увидела волка на том же месте, ничуть не испугалась, а даже еще сильнее разозлилась.

- Ну что ты смотришь! – крикнула она. – Я не звала тебя сюда, уходи прочь. Я не боюсь тебя, уходи.

Волк убежал, а Эра, злясь на свою жестокость разрыдалась снова проклиная Ганса. Она вовсе не хотела прогонять волка, но ей так надоело бояться, а бедолага просто попал под горячую руку.

Нечего и говорить, что она просто не смогла нести в руках жесткую корзину, ей пришлось завязать веревку за ручку корзины и забросить себе на плечо, тем самым давая покой израненным рукам.

Отец не встретил ее, а упорно трудился в мастерской, и она поблагодарила Бога, за то, что остался ужин со вчерашнего дня, ведь Эра просто не могла взять что-то в руки. Не дожидаясь отца, она легла и сразу погрузилась в сон. Ей снова снился мужчина с зелеными глазами, только теперь один раз посмотрев на нее, он отворачивался и уходил прочь. А Эра бежала за ним, но не могла догнать, а он все уходил и уходил, она же звала его, но он словно не слышал.

Ничего удивительного, что утром она проснулась разбитая и уставшая, позже обычного. Ладошки болели так, словно она содрала кожу живьем. Как ни обидно было осознавать, но сегодня, вряд ли она смогла бы что-либо сделать. От обиды у нее навернулись слезы, но она сморгнула их, храбро отправилась в деревню, лес простирался справа от нее и то чувство, что появилось недавно витало рядом. Кто же мог за ней следить? И вдруг она увидела притаившегося белого волка, неужели он? Похоже на то, что он следует за ней по пятам, то ли охраняя, то ли … Эра покраснела, она вспомнила как прогнала его и в раскаянии опустила голову, но когда она снова посмотрела, среди деревьев никого не было. Она явно сходит с ума. Но в мыслях девушка извинилась перед могучим волком, и стала называть его никак иначе как «мой друг». Она чувствовала его присутствие всю дорогу, пока рядом был лес, но деревня была для ее невидимого друга закрыта и она снова осталась одна, но на душе ощутила что-то похожее на удовольствие.

Ладошки она перевязала чистыми платочками, чтобы защитить ранки от грязи и новых ранений. Прачка, заплатив ей за труд слегка расстроилась, когда Эра не взяла стирку, но у нее было столько желающих подработать, что та с легкостью отпустила девушку.

Эра отправилась как всегда к Уильяму, она слышала, как он ходит в соседней комнатке и улыбнулась, услышав его бубнение под нос. Она очень привязалась к старику за те пять дней, что провела с ним, ей нравилось ухаживать за ним. Как делала каждое утро, Эра заправила постель и открыла настежь окна, чтобы ветерок наполнил дом свежестью. Девушка каждый день по пути собирала полевые цветы и стол, накрытый к завтраку, всегда пестрел разноцветными колокольчиками, ромашками и васильками. Может та забота и ласка какой незримо окружил ее мудрец, дошло до ее невинного сердца, а может та отеческая любовь, которую она не получала от отца все свое детство притягивала к Уильяму. Эра не знала, почему, но этот дом стал ей роднее и милее собственного.

Уильям высунул голову из-за двери и втянул воздух, унюхав запах свежего хлеба.

- Доброе утро, доченька. Похоже, мне послал тебе сам Бог. Как только ты появилась в моем доме, все засверкало чистотой. В свежей постели, я сплю словно младенец, а твоя стряпня приводит старика в восторг. Ты ангел, Эра. Давай же скорее отведаем этот румяный хлебец, который ты испекла, а то я глотаю слюнки от предвкушения.

Эра отрезала большой кусок хлеба от каравая и намазала его золотистым маслом, сверху водрузила толстый кусок сыра, в стакан полилось теплое парное молоке, из корзинки появилось два яблочка. С аппетитом они позавтракали вдвоем, не разговаривая, а лишь вздыхая из-за наслаждения от тающего во рту сыра и хрустящей корочки ржаного хлеба.

- Славненько мы поели, а теперь за работу, – воскликнул Уильям. – Сегодня ты войдешь в мою кладовую, где я храню травы и делаю мази и лекарства.

Эра закивала от удовольствия, ей было так любопытно рассмотреть все эти баночки и скляночки, что даже забыла об израненных ладошках, которые Уильям, казалось, раньше не замечал, и вдруг резко остановился.

- Что с твоими руками? Дай посмотрю, – он решительно протянул к ней свою руку.

Эре стало стыдно, ее руки были отвратительными, шершавыми, в ранках и мозолях, и она порывисто спрятала их за спину.

- Но дедушка, ничего особенного руки такие же как у всех.

- Ты поранилась? А ну давай сюда.

Ульям строго глядел на нее, девушка неуверенно протянула ладошки. Уильям осторожно размотал платочек и ахнул от увиденного.

- Да тут же живого места нет, – воскликнул он. – Это все твоя стирка, да?

Эра кивнула, пытаясь вырвать руки, но старик не позволил, потянув ее к себе в мастерскую. Там он строго приказал ей стоять на месте, а сам нашел какую-то баночку с  зеленовато-желтой мазью, когда он открыл ее, по комнате распространился резкий запах, Эра поморщила нос.

- Фу.

- Зато, завтра твои ранки уже будут не так страшно выглядеть, а через три дня заживут без следа, – фыркнул он, на пренебрежительное фу.

Он осторожно окунул палец в вонючее снадобье и щедро намазал их на кровоточащие ранки, от боли девушка закусила губу, чуть не плача. Движения знахаря были уверенными и в то же время нежными, он ловко обмотал чистыми лоскутками ткани ладошки девушки, и удовлетворенно кивнул.

- Сегодня и завтра воздержись от трудной работы, и они заживут, не успеешь оглянуться. И не спорь со мной, девочка.

Эра и не смогла бы, руки ужасно болели. Даже не хотелось думать, что случится, если Фрицу не удастся продать посуду отца? Тех сбережений, что она отложила, не хватит, а значит…

- Твое личико темнее грозового неба, – пророкотал старик. – Приступим за работу. Сегодня я научу тебя сушить и отбирать травы. Вот смотри, – Уильям протянул ей траву с желтыми цветочками. – Мать-и-мачеха, она помогает при кашле, выводя слизь из легких, так же от кашля помогает анис, алтей, чебрец, фенхель, – старик показывал то одно растение, то другое, а она впитывала в себя все мудрые слова, что ей говорил дедушка.

- А что помогает от ожогов и мозолей? – поинтересовалась Эра, завязывая травы в пучок и вешая на крючок под потолок.

- Хорошее средство, это облепиховое масло и сок алое, а еще перетертый картофель. От ушибов помогает кашица из головки лука в виде примочек, – Уильям наслаждался, рассказывая секреты знахарства этой умной девочке, его еще никто так внимательно не слушал как она.

- А если голова болит? – не унималась Эра.

- Заварить розмарин, и пить как чай.

- А при насморке?

- Ох, и неутомимая же ты, ну ладно скажу. Сок каланхое, замечательное средство.

- А если…

- Эра, – Уильям рассмеялся. – Не много ли для одного раза? На сегодня хватит, смотри, как много мы с тобой переделали.

Эра огляделась и действительно поняла, что они поработали на славу, в углу сушились листья лечебных трав, на полочках, стояли новые мази, в баночках хранились ценные ягоды и семена. Ей очень понравилось помогать с травами, и возможно, когда они расплатятся с Гансом, она сможет учиться искусству врачевания у мудреца, а главное ненавистную стирку можно будет забыть как страшный сон, и ее некогда нежные ручки снова станут гладкими и красивыми.

- Когда наступит нужная пора года, мы будем ходить с тобой в лес и собирать ягоды, цветы и семена, а пока ты можешь освободить небольшой участок огорода позади моего дома, и там мы посеем травы, которые очень трудно добывать, а также укроп, петрушку, сельдерей. Ты ведь уже понимаешь, что это не просто растения для употребления в пищу, но и лекарства от разных недугов.

- А сегодня ты можешь сходить в лес и насобирать ягоды рябины.

- Конечно, на моей полянке их так много, что не счесть, – обрадовалась Эра. – Тогда я побегу, хорошо?

- Не забудь монеты на столе, – крикнул ей вслед старик.

Эра остановилась как вкопанная, когда она убирала со стола после завтрака, на столе ничего не было, а сейчас лежали несколько монет, но когда Уильям успел их туда положить, если они все время были вместе.

- Дедушка, когда это ты успел положить монеты на стол?

- А что?

- Но я бы заметила, – не слишком уверенно проговорила Эра.

- Тогда считай, что это волшебство, – ухмыльнулся Уильям.

Но девушка тут же отмахнулась от него, вспомнив, что он оставлял ее на несколько мгновений, чтобы принести чеснок для какого-то снадобья. Вот, шутник, – подумала Эра с улыбкой. – Какое там волшебство.

 

Глава 5.

В этот раз Эра взяла маленькую плетенку, которую дал ей мудрец. Лес был щедрым другом, и она наполнилась до краев красными сочными ягодами. Одни старик перетрет, другие засушит, но результат один, – все это будет служить для добра. Эра пела, пока собирала дары природа, и ее звонкий чистый голосок далеко летел, сквозь березки и могучие дубы, зеленые елочки и цветные пригорки. Она даже не удивилась, когда увидела на том же месте, своего нового друга – волка.

- Здравствуй дружочек, – Эра говорила тихо, чтобы не спугнуть грозного хищника, – Ты ведь хочешь подружиться со мной, правда? Ведь если б нет, то не приходил бы ко мне все время? Можно я подойду к тебе? Девушка медленно приближалась, волк насторожился, ушки двумя треугольниками поднялись в стойку.

- Не бойся меня, – шептала она. – Мне так хочется приласкать тебя, провести по твоей мягкой шерсти. Ты такой красивый.

Эра даже не мечтала, но волк сам приблизился к ней и лизнул протянутую руку. Так он показал, что готов принять ее дружбу, доверившись человеку, и как же она была  благодарна ему за доверие. Маленькая ладошка, приблизилась к его голове, и он вздрогнул от первого ее прикосновения, но когда ее пальцы зарылись в его густую шубку, он отдался ее невероятно нежной ласке, прикрыв глаза от удовольствия.

- Вот теперь мы с тобой настоящие друзья, – Эра не могла припомнить ни одного случая, чтобы волки дружили с людьми. – Ты не против, если я буду называть тебя Вольфом.

Волк резко дернулся, от неожиданности Эра отскочила, но он всего лишь смотрел на нее своими загадочными темными глазами, и мотнул головой, словно, соглашаясь.

Девушка немного испугалась, в ней еще была осторожность, ведь это был дикий зверь, который в любую минуту мог напасть и разорвать ее на куски. Словно прочитав ее мысли, он опустил голову, и медленно побрел прочь.

- Прости меня, – прошептала Эра удаляющему другу. – Возвращайся ко мне завтра, Вольф.

Девушка увидела, как он остановился и повернул свою косматую голову, неужели он мог услышать ее тихие слова, но потом он убежал, и в его поднятом хвосте, которым он махал, можно было предположить, что волк обрадовался ее приглашению.

 

- Эра, где тебя носило? -  крикнул отец, как только дочь вошло в его мастерскую, – мне нужна твоя помощь, сегодня нужно раскрасить посуду, или она просто не высохнет до завтра. Я сам поеду торговать ею. Это наш последний шанс, может кто-то захочет заказать что-нибудь.

- Конечно, захотят, лучше твоих горшочков не сыскать. Я думаю, тебя ждет успех.

Они дружно принялись за работу и утром, готовая посуда, позвякивала в повозке Фрица, который увозил Эру и Руди в деревню. Сегодня решающий день, если торговля пойдет как надо, то без труда они расплатятся с противным Гансом.

Мазь, которую Уильям дал Эре, всего за одну ночь сняла боль и волдыри на ладошках, и руки уже не выглядели как ободранный кусок мяса, и она удостоверилась, что через несколько дней все исчезнет бесследно, как и говорил старик.

Сегодня же мудрец дал задание девушки разнести людям лекарства, которые он специально изготовил на заказ. Как оказалось его все знали и уважали, и Эра поняла, что когда-то слышала о знахаре, который жил в городе, но так как никогда не болела, не встречалась с ним ранее. И вообще, пока нужда не заставила ее ходить в деревню, она пропадала на своей ферме, бегала по полям и разговаривала с животными. Ее мама говорила, что деревня таит опасность и сейчас Эра понимала, о чем она говорила.

Сына советника она не видела с того дня как Уильям спас ее от побоев, но она точно знала, что завтра он явится за долгом, какая же физиономия будет у него, когда он поймет, что опять упустил ее из своих грязных лап.

Ее мечты сбылись, отец вернулся с базара, светясь как ясно солнышко.

- Продал все до единой тарелочки, – спрыгивая с повозки, крикнул Руди. – И ты не поверишь, мне сделали десять заказов, оплатив часть суммы. Вот возьми.

Эра благоговейно протянула руку за увесистым мешочком, который ей протянул отец. Ее мама была деревенской учительницей, поэтому уже к десяти годам она считала лучше собственного отца. Забежав в дом, она высыпала монеты на стол и пересчитала их, припомнив, сколько было спрятано в ее тайнике, девушка рассмеялась и бросилась на шею, ничего не понимающего отца.

- У нас получилось, мы сможем отдать весь твой долг, и еще немного останется, как замечательно папа.

Эра заметила слезы в глазах отца, все же он неплохой человек, просто потерявший веру в жизнь. Она любила его, простила и готова была жить дальше.

День расплаты, так Эра назвала утро следующего дня, было хмурым и серым. Сегодня с отцом они собирались пойти в дом Ганса, чтобы вернуть долг, и Эра с каким-то скрытым удовольствием мечтала увидеть разочарование на его неприятной физиономии.

Сын советника жил в господском замке лорда Маркуса Резенбургера. Его отец Манфред Кан был первым приближенным к хозяину этих многочисленных земель. По какой-то причине именно этот, некогда человек из простонародья, стал, чуть ли не властвующим господином, управляя и издавая указы. Всего десять лет назад Маркус был моложавым, подтянутым и очень любимым своими людьми господином, но после таинственного исчезновения его сына он стал тенью того человека. Сейчас это был дряхлый старик, который жил словно в тумане, все дела были переданы советнику Кану, и он только безропотно ставил свою печать на все документы и указы, поданные ему Манфредом. Даже не читая документы, он приговаривал своих подопечных на повышенные налоги и сборы, или казнь какого-то бедолаги, не угодившему жадному советнику. В своем стремлении к богатству Манфред, обдирал бедняков непомерными сборами, и простой люд ненавидел его, и презирая слабость их хозяина, позволяющего подобные лихие деяния.

Манфред Кан был непомерно алчным и мстительным, но переступая порог опочивальни лорда Резенбургера, превращался в любезного, подобострастного подданного готового услужить своему господину. Но что удивительно лорд Маркус слушался его как малое дитя, не противореча и во всем соглашаясь с ним. У советника был всего один сын, который был на него похож, но лишь внешне, характер Ганс взял от своей матушки, безвременно скончавшейся и тихо отошедшей в мир иной. Если Манфред был властным и жадным, то его сыну было достаточно, лишь пользоваться властью и богатством отца, не стремясь к большему. Если советник был беспощаден и жесток, то Ганс лишь бравировал и угрожал, редко исполняя свои угрозы. Но в чем были схожи отец и сын, так это своей мстительностью и злобой.

И неудивительно, что все отвратительные качества сына, а именно пьянство, азартные игры, и даже насилие деревенских девушек не вызывали в его черной душе праведного гнева, а даже поощрял, говоря, что народ должен знать своих хозяев, преклоняясь перед ними. Женщина, на которую обращал свой взгляд советник лорда, сжималась от страха, но была обречена, потому что никто не мог безнаказанно отказать Кану. Те, кто уже побывал в его постели, а их было не мало, с ужасом вспоминали самую ужасную ночь в своей жизни. Манфред отличался особой жестокостью, принося увечья своей жертве, и он не просто насиловал их, но и избивал до потери сознания. Зачем? Они не понимали, женщины пытались ему угодить, но казалось в его теле жил зверь, который обладал его умом, а может тьма его душе была настолько черна, что что-то невинное и чистое, или даже светлое вызывало в нем яростные порывы жестокости. Поэтому в замок лорда все реже можно было увидеть симпатичных девушек, ни один отец, не мог отпустить свое дитя на растерзание.

Девушки, которые имели неосторожность показаться на зоркий глаз советника, помешались рассудком после единственной ночи, а некоторые были так изувечены, что лишали себя жизни, совершая страшный грех, но избавляя себя от мучений. Столько ненависти вызывал Кан у простого люда, что могла сразить обычного человека наповал. Но чем больше его ненавидели, тем казалось, сильнее он становился. Люди говорили, что он был нечистой силой в человеческом теле, и они были не так далеки от истины.

Манфред Кан владел черной магией, он был воплощением зла и кто-то должен был его покарать, но пока такого человека не нашлось, а над деревней нависала его страшная тень.

Эра так далеко была от всего этого, что почти не замечала, что творится в деревне, и Руди не спешил ей говорить правду. Когда дочка сказала, что пойдет с ним к Гансу, то он побелел от страха за нее.

- Это исключается дорогая, я сам отправлюсь и отдам свой долг. Нечего тебе делать в замке.

- Я не могу отпустить тебя одного, в деревне столько соблазнов.

- Ты думаешь, что я снова проиграю все деньги? – отец сурово посмотрел на дочь.

- Папочка, ну позволь мне, – и тут Эру ослепила замечательная мысль. – Мы попросим Уильяма пойти с нами, нам свидетели не помешают и Ганс его побаивается, так что соглашайся, отец.

- Только пообещай, что останешься снаружи.

Эра довольно кивнула, она вполне могла положиться на старца. Когда Эра попросила Уильяма пойти с ними в замок, он нахмурился, но сразу согласился с Рудольфом, что ей там не место. В полдень они прошли ворота замка и оказались во внутреннем дворе. Мрачнее людей Эре видеть не доводилось, они ходили на цыпочках, опустив голову, боясь проронить хоть слово. Мудрец помрачнел еще больше, но упорно сохранял молчание.

Внезапно двое стражником выволокли молоденькую девушку и содрав платье начали пороть на глазах у всего люда. Несчастная плакала и молила их прекратить, а они все хлестали ее плетью, пока спина не покрылась отвратительными кровавыми полосами. Когда наказание было окончено, девушка упала на колени, а мучители удалились.

Эра подбежала к девушке, помогая ей подняться.

- За что тебя так, милая? – спросила Эра, ужасаясь подобной жестокости.

- Я посмела отказать ему, – всхлипнула она.

- Приходи ко мне, я дам мазь, которая облегчит твою боль, – сказал подошедший Уильям.

Девушка поблагодарила его и побрела из этого страшного места.

- Пожалуй, Эра пойдешь с нами, – Уильям взял девушку под локоть. – Не отходи от меня ни на шаг.

В приемном зале, где раньше лорд выслушивал жалобы и просьбы всех желающих, им загородили вход двое стражников, но увидев Уильяма, с почтением пропустили.

- Они вас знают, дедушка? – удивилась девушка, не заметив брошенного на нее удивленного взгляда Руди.

- А ты не знаешь, кто такой Уильям…

Но старец поднял руку, прерывая речь Рудольфа, потому что на встречу им шел Ганс в роскошном наряде, который не уступал даже господскому.

- Брандмауер, ты пришел расплатиться со мной? – Ганс Кан нагло ухмыльнулся, бросив взгляд на Эру.

- Да, – вместо отца ответила Эра, бросая мешочек с монетами, который достался им потом и кровью. – Пересчитай, если умеешь, конечно.

Ганс не веря, уставился на монеты, рассыпавшиеся на столе. Он подозвал слугу и приказал пересчитать, названная сумма оказалась точной. Глаза Кана налились кровью, он со злостью посмотрел на девушку, снова ускользнувшую от него. Сквозь пелену ярости он неосознанно начал приближаться к ней, судорожно сжимая кулаки, но когда девушка была лишь на расстоянии протянутой руки, дорогу ему преградил Уильям.

- С тобой рассчитались, забудь о ней или будешь иметь дело со мной, – грозным шепотом предупредил его старик.

- Ты мне не указ! – огрызнулся Ганс.

Эти слова он бросил уже в удаляющие спины, яростно обжигая взглядом стройный стан не покорившейся девушки, вожделея ее с силой неведомой ранее. Он хотел обладать ей, унизить, заставить покориться, и что бы это ему не стоило – она будет его!

Попрощавшись со старцем и отцом, Эра пришла в единственное место, где чувствовала себя свободной и счастливой – лес. Оплатив долг, она думала, что почувствует облегчение, но на сердце было все так же неспокойно. Едва она ступила на свою поляну, как все ее мысли вылетели из головы, потому что там оказалась не одна, ее ждал новый друг – Вольф. Осторожно, чтобы не спугнуть, девушка приблизилась и села на мягкую траву невдалеке от него. Волк повернул к ней голову и настороженно следил за каждым ее движением.

- Если ты, мой белоснежный Вольф, подойдешь поближе, я расскажу как прошел мой день, – ласково прошептала она.

С улыбкой девушка, увидела как он почти стремительно подбежал к ней и лег к ее ногам, согревая своим теплом и щекоча шерстью. Эра запустила в его мех руки, от удовольствия он зажмурился, но сквозь прикрытые щели глаз, она видела, что он наблюдает за ней.

- Сегодня мы наконец-то расплатились с этим мерзким Гансом. Ты даже не представляешь, нам пришлось пойти в замок лорда Резенбургера, я была там впервые, и знаешь… – Эра обняла его шею и опустила голову на его могучую спину. Она совсем не боялась, прилив тепла и доверия окутывал ее словно легким облачком.

- Я совсем не так представляла себе замок. Он такой мрачный, а люди… Боже! Они словно в последний день живут, страх сковал их и превратил в ходячие трупы. Неужели наш лорд такой ужасный? Он абсолютно не заботится о своем народе, более того сегодня я видела настоящий ужас, – по щеке девушки скатилась слезинка и упала в шерсть, сверкнув на солнце.

- Девушку выпороли на глазах у всех, чуть не забив до смерти и только из-за того, что она отказала спать с советником. О, мой милый Вольф, как же тебе повезло, что ты живешь на воле, в этом прекрасном месте, а не среди людей. Порой я удивляюсь их жестокости…

Эра, не заметила как напряжение всех этих дней взяло над ней вверх и она заснула крепко обнимая волка, он был мягким и таким уютным, но главное ей было так безопасно с ним рядом. А сон был таким безмятежным и крепким, что она даже не почувствовала как волк покинул ее, когда солнце зашло, уступив место луне.

Эра совсем не хотела просыпаться, что-то мягкое и теплое окутывало ее тело, протянув руку и не почувствовав Вольфа, она открыла глаза и затаила дыхание – спиной к ней сидел мужчина, а укрытая она было теплой курткой. С детства она избегала встречи с мужчинами, а сейчас оказалась в лесу, освещенному всего лишь мягким свечением луны, наедине с незнакомцем. Когда понимание происходящего дошло до ее сознания, то Эра подскочила как ужаленная. Увидев, что ее заметили, она стала пятиться, но зацепившись за первый же горбик она упала, больно ударившись.

Мужчина не спеша подошел к ней и протянул руку.

- Не бойся меня, если б я хотел причинить тебе вред, сделал бы это, когда ты спала, – спокойно сказал незнакомец.

Эру поразил его завораживающий голос, но страх перед мужчинами не покидал. Словно прочитав ее мысли, он отошел подальше. Когда свет молодого месяца упал на его лицо, она увидела, что перед ней тот, кто так часто являлся к ней во сне. Не веря, она протерла кулачками глаза и снова взглянула на него, это был не сон – он был настоящий из плоти и крови.

Перед ней стоял высокий красивый мужчина, его светлые волосы в свете месяца казались серебристыми, широкие плечи обтягивала черная рубашка не оставляя место воображению, он был сложен не просто хорошо, а великолепно: широкая грудь переходила в узкие бедра, ноги одетые в такие же черные штаны, обрисовывали их мускулистость и стройность.

Он отвернулся от нее, давая ей самой решить остаться или уйти, подобрав ноги, Эра робко обратилась к нему.

- Простите, – она сглотнула. – Я просто не ожидала вас здесь увидеть.

Эра поднялась и подобрала его куртку.

- Спасибо, – девушка протянула ее ему. – Я думала, что это мой вол…

- Кто?

- Никто, – Эра чуть не рассмеялась, подумав, как бы она сказала, что спала, прижавшись к волку. – Не знаю, откуда, но я знаю вас.

Мужчина ее мечты взял куртку и к удивлению Эры, накинул на ее плечи – она была настолько велика ей, что Эра просто утонула в ней. Его руки застыли на отворотах куртки, как бы заключая ее в плен, ее макушка доставала ему до подбородка, он возвышался над ней как скала. Это близость должна была напугать ее, но глядя в его глаза, которые в темноте казались черными, девушку затягивало в его таинственный омут. Ей захотелось узнать, какого же они будут цвета при свете дня, если даже в темноте они завораживали и манили. Через минуту он отпустил ее, но не отошел.

Почему он не спрашивает, что она делала ночью в лесу одна? Почему он ничего не говорит вообще?

- Как вы тут оказались? – тихо спросила она.

- Искал спящую красавицу, – улыбнулся он ей, и от этой улыбки, казалось, солнце осветило поляну, Эра как завороженная смотрела на его губы.

- Как вас зовут?

- А тебя?

- Эра.

- Меня зовут Вольфганг, – тихо произнес незнакомец.

Эра замерла, а потом рассмеялась, такие совпадения просто невозможны.

- Сер Вольфганг, я рада с вами познакомится. Я даже готова поделиться своей полянкой с вами, если будете хорошо себя вести, – Эра слегка удивилась, своему игривому тону, но потом задумалась. – Где-то я уже слышала это имя, но не могу припомнить.

Вольф улыбнулся и присел на траву, приглашая присоединиться и ей. Эра не раздумываясь плюхнулась следом.

- Вам не интересно, что я здесь делаю? – Спросила Эра, наблюдая, как он вертит травинку в руках.

- А я знаю.

- Как? Откуда? – Эра охнула и вскочила на ноги. – Так это вы следили за мной?

- Эра в чем ты меня обвиняете? – устало произнес он, даже не глядя на нее.

Эре стало стыдно за свое обвинение, и она тихо опустилась на прежнее место.

- Простите.

- Расскажите мне о себе.

- О, я простая девушка, живу на ферме с отцом. Мать умерла от простуды, когда мне было четырнадцать… – Эра даже не знала, почему рассказывает незнакомцу о своей жизни, но она просто не могла остановиться. Она рассказала, как ей не хватало матери, и что она до конца так и не свыклась с мыслю о ее смерти. Девушка упомянула и о проигрыше отца, даже не заметив, как Вольф нежно притянул ее к груди и дал выплакать все свои горести.

Почему же ей так не хотелось покидать его объятия? Может потому что раньше она не испытывала подобной заботы? А может от того, что ей так уютно в его сильных руках и безопасно?

Девушка не понимала, что с ней. Ее не пугал незнакомец, а наоборот – сердечко билось сильно, сильно, а в душе рождалось что-то неведанное и волшебное.

Через некоторое время Вольф отстранился и поднялся на ноги.

- Тебя, наверное, дома заждались. Я провожу, – предложил он.

Эра совсем забыла об отце, который, конечно же, переживал. Да, она забыла обо всем на свете! Ее мысли вращались вокруг так негаданно, нежданно появившегося мужчины. Мысль о том, что возможно они больше никогда не встретятся, заставляла девушку тянуть время, чтобы побыть в его обществе еще немного. Все положенные и неположенные сроки вышли и Эре ничего не оставалось как последовать за ним через темный лес, освещенный лишь слабым светилом ночи.

Было сложно идти в темноте, и девушка то и дело спотыкалась, но когда в очередной раз Эра едва не упала, Вольф взял ее под руку и держал так до самого дома. Она даже не сообразила, что не показывала дорогу незнакомцу, пока он вел ее к ферме, где остановился под большой ивой, не смея приблизиться ближе.

- Я останусь здесь, а то твой отец может пристрелить меня.

- Я так благодарна вам, Вольф. О, простите сер Вольфганг.

- Мне нравится, когда ты называешь меня Вольф.

- Мне тоже, – и она зарделась. – Очень красивое имя.

Эре очень хотелось спросить, увидит ли она его снова, но она сдержала свой порыв и убежала, пожелав ему спокойной ночи.

- Спи спокойно, Эра, – прошептал в тишине Вольфганг.

Никогда раньше он не встречал никого краше этой юной девушки, но главное, что тронуло его сердце была не подкупаемая доброта и щедрость ее души. Впервые он увидел ее на этой поляне, такая хрупкая в одной рубахе, она стояла по колено в ручье и с терпеливостью и усердием терла белье. Он не мог отвести от нее взгляд, солнечные зайчики играли в ее волосах, превращая их в настоящую медь, то и дело локоны, свисали через плечи и падали в воду, она с необычайным терпением снова перебрасывала их за спину и продолжала свой нелегкий труд. Он мог быть не заметным и любовался девушкой издали. В следующий раз он увидел ее плескающей в кристально чистой воде, для него не осталось не замеченным ни ее стройный стан, ни то, что хоть лицо было загорелым, под одеждой скрывалась белоснежная кожа, напоминающая влажный бархат. А грудь, Боже, он готов был отдать свою бессмертную душу, чтобы прикоснутся к этой упругой плоти, захватить губами в плен эти восхитительные розовые вершинки. Он желал ее, он хотел прижать ее необыкновенные ягодицы к своей разгоряченной плоти, дать почувствовать ей как его сердце начинает бешено выпрыгивать из груди при одном взгляде на нее. Но его удел был лишь наблюдать, впитывая красоту девушки как солнечные лучи.

И все же самыми дорогими для него были моменты, когда он находил ее спящей. Расслабленная, после трудного дня, она ложилась на траву, ставшую ей кроватью, и в тот же миг засыпала. Такая незащищенная, нежная и трогательная, она вызывала в нем бурю эмоций, желание охранять и лелеять. Мог ли он подумать, что наступит такой день, когда его мысли будут заняты одной лишь девушкой, когда он с нетерпением юнца будет ждать свою Эру, свою мечту.

Сегодня он не удержался и остался с ней пока она спала. Он улыбнулся, вспомнив как сначала она его испугалась, но потом доверие и любопытство взяло вверх и она позволила побыть с ней. Ему было достаточно просто слышать ее ласковый голос, прижимать к своей груди, утешать, но это было пока, а потом ему этого будет мало, но время научило его терпению.

 

Глава 6.

Почему она так счастлива, – думала Эра. – Неужели одна встреча могла перевернуть всю ее душу и разбудит настоящий ураган чувств.

Этот мужчина сначала ворвался в ее сны, а потом в жизнь. Что таил он в себе? Что чувствовал, смотря на нее? Кто он? Откуда пришел? Столько разных вопросов терзало ее, что лишь под утро она сомкнула глаза и уснула. Больше ей не снился незнакомец, и с тревогой она ждала встречи с ним, но состоится ли она?

Эра вовсе не собиралась забрасывать свою работу и первым делом зашла к прачке, а потом и к мудрецу.

- Здравствуй, дедушка, – воскликнула Эра и впервые поцеловала его в сухую щеку, заставив старика зардеться. – Какой замечательный день, не правда ли?

- Доченька, да ты светишься как весеннее солнышко!

- Ох, дедушка, – Эра закружилась по комнате. – Я так счастлива!

Уильям не стал выпытывать у девушки причину такого приподнятого настроения, а только дал тяпку и отправил очищать место на огороде для посадки семян.

Эра нисколько не возражала, напевая веселую песенку, она безжалостно вырывала бурьян и выпалывала корни. Постепенно земля очищалась от сорной травы и девушка удовлетворенно кивнула, довольная своей работой. Уильям, похвалив за усердный труд, снова стал учить ее премудростям врачевания. Она схватывала все на лету, запоминая каждую мелочь, не упуская из виду ни один ингредиент.

- Когда-нибудь ты сможешь, стать прекрасным лекарем, – похвалил ее мудрец, и протянул ей склянку с мазью.

- Что это?

- Твои руки уже почти зажили, а этот крем поможет вернуть им мягкость и гладкость кожи.

Девушка порывисто прижала сморщенную руку старика к своим губам.

- Уильям, у меня никогда не было дедушки и я так рада, что наконец-то я обрела вас.

- У каждого из нас есть судьба, прописанная еще задолго до нашего рождения. Богу было угодно, чтобы мы встретились.

Эра ласково улыбнулась и снова принялась за работу, а уже через некоторое время она спешила к своему ручью, надеясь снова увидеть того, кто завладел ее сердцем.

К ее большому огорчению сер Вольфганг не пришел, но ее верный друг – белый волк, которого она назвала именем таинственного мужчины, как всегда устроился у ее ног.

- О, мой дорогой Вольф, – девушка потрепала его по шерсти. – Только тебе я могу доверить свои секреты. Вчера я повстречала удивительного человека, и хоть в темноте мне не удалось его хорошенько рассмотреть, но он красив как ангел, его волосы напомнили мне серебро луны отражающей в ручье, а глаза – такие выразительные, но такие печальные. Как ты думаешь, почему? Как жаль, что ты не можешь разговаривать, – Эра вздохнула. – Мне бы так хотелось развеять его грусть.

Волк внимательно слушал ее, и когда она пригорюнилась, он лизнул своим язычком нежную щечку, подбадривая и вызывая на ее губах улыбку.

- Мой Вольф, ты словно все понимаешь. А знаешь, вы чем-то похожи, может силой и мужеством, а может нежностью, которая светится в ваших глазах. Когда он не улыбается, то кажется таким суровым и грозным, но только стоит ему посмотреть на меня, его лицо преображается – передо мной предстает совсем другой мужчина, надежный, обворожительный и красивый. Какой же он красивый!

- Как ты думаешь, я понравилась ему? – с надеждой спросила Эра у своего друга, но вдруг посмотрела на свою старую потертую и заштопанную рубашку и горько улыбнулась. – Вряд ли, по нему видно, что он из знати, а я … я обычная деревенская простушка.

Волк жалобно заскулил.

- Ты считаешь меня красивой? – он снова лизнул ее, девушка засмеялась. – Ну ты и льстец, мой дорогой Вольф.

После этого она громко вздохнула и обняла волка за шею.

- Спасибо тебе за твою дружбу и доверие, за ласку и тепло, а теперь давай купаться, – Эра потянула его к ручью, но едва его лапа коснулась воды, он отскочил и убежал подальше от нее, настороженно наблюдая за ней.

- Ну что ж, оставайся грязнулей! – крикнула она.

Раньше она всегда купалась обнаженной, но теперь, то ли присутствие волка, то ли возможный приход Вольфганга, заставил ее войти в ручей в рубахе, которая сразу намокла и облепила ее стройное тело. Эра смеялась и брызгала волка, но капли не долетали до него. Она долго плескалась в холодной воде, но напоследок захотела поплыть на середину ручья, где даже не могла достать до дна.

Такая резкая боль пронзила ее ногу, что от неожиданности она глотнула воды. «Боженька, не дай мне утонуть», – молилась она.

Чем отчаяние Эра пыталась удержаться на воде, тем больнее ей было, и тем быстрее Эра теряла остатки сил. Сквозь слезы, застилавшие ей глаза, она увидела, что волк исчез, а потом она пошла ко дну.

Когда она уже не надеялась на спасение, что-то большое и сильное подняло ее над водой и она увидела своего спасителя. Ухватившись за сильную шею волка, она отдалась во власть его сильного тела, тянувшего ее к берегу. Едва под собой Эра ощутила твердую землю, она обессиленная упала, не разжимая своих объятий. Она стала шептать ему слова благодарности за свое спасение, хваля за смелость и быстроту. А он все облизывал ее мокрое лицо, словно успокаивая, изгоняя последний страх из ее глаз.

Когда до захода солнца оставалось не больше часа, волк ушел, несколько раз оборачиваясь, словно хотел остаться, но не мог.

Возвращаясь, домой девушка грустила, понимая что того, кого она ждала не пришел.

- Ну и пусть! – с обидой произнесла она в тишине. – Мой волк приходит ко мне всегда, а мужчины все обманщики!

Но тут же девушка обругала себя за подобные мысли, ведь Вольфганг ничего не обещал ей. Это она нафантазировала себе их встречу и безумную любовь, которая могла вдруг вспыхнуть. Неожиданно она становилась как вкопанная и развернувшись, побежала в лес, где сумерки уже спускались на землю. После своего неудачного купания и спасения, а потом еще разочарования, что не пришел Вольфганг, она совсем забыла про белье, которое сохло.

Было уже темно, когда она добралась до своей поляны. С ужасом она увидела, что ни одной рубахи, ни простыни нет на веревках. Кто-то украл все! Что же теперь делать?

Вдруг, что-то привлекло ее внимание и она увидела свою корзину, в которой аккуратно было сложена ее пропажа. Со вздохом облегчения она подняла свою ношу, а потом опять задумалась. Неужели кто-то сложил все, пока ее не было?

- Да нет же глупая, – произнесла Эра. – Ерунда! Наверное, я сама сложила все, но из-за всего случившегося просто забыла.

Эра никогда не жаловалась на память, но те несколько часов после купания в речке она почти не помнила из-за пережитого страха, и вполне возможно не запомнила, как сняла сухую одежду.

Она уже сделала несколько шагов, собираясь идти домой, но ее остановил самый глубокий в мире голос.

- Здравствуй, Эра.

Дыхание замерло в ее груди. Он пришел. Ей захотелось запеть от радости.

- Здравствуй, – прошептала она.

Эра даже не догадывалась, что сердце мужчины застучало быстрее от неподдельной радости, засветившейся в ее глазах.

Как же Вольф хотел поздороваться с ней поцелуем, прижать к себе и никогда не отпускать.

- Я скучал по тебе, – произнес он.

Эра смущенно опустила голову и чуть слышно ответила ему:

- Я тоже.

Не говоря больше ни слов, он подошел к ней и она посмотрела прямо на него. В темноте он не мог видеть ее лица, но память рисовала нежный овал, прекрасные голубые глаза и мягкий зовущий рот. Ему не нужен был свет, чтобы найти ее губы и легко прикоснуться к ним, и ему не надо было видеть, чтобы понять, что ее щечки окрасил очаровательный румянец, а глаза заволокла мечтательная дымка.

Эра не отпрянула, когда он поцеловал ее, девушку влекло к нему, его поцелуй был для нее первым, но таким желанным и сладким.

Она стояла, прижавшись к его широкой груди, тишину нарушало лишь их тихое дыхание. Эра чувствовала, как он целует ее волосы, ласкает спину, и что-то волнующее происходило с ее сердцем и неведомое просыпалось в ее теле.

- Я испугал тебя, милая? – тихо прошептал Вольфганг. – Но я просто не удержался, твои губы как лепестки роз, а глаза как две сияющие звезды. Я с нетерпением ждал нашу встречу, чтобы просто смотреть на тебя, но когда ты так близко мои руки сами тянутся к тебе, а сердце рвется навстречу твоему.

- Я никогда не думала, что меня так взволнует поцелуй, – Эра не решалась поднять к нему лицо. – Прежде чем тебя встретить, ты приходил ко мне во сне.

- А я так много о тебе мечтал, что мыслями был с тобой. Но тебе пора домой, хорошая моя.

- Так не хочется отпускать тебя.

- Тогда не отпускай, – И он взял ее за руку и повел сквозь темный лес.

- Я хочу увидеть тебя при свете дня.

- Это невозможно, – грустно ответил Вольф.

- Почему?

Вольфганг промолчал. Эра жалобно вздохнула, и задумчиво брела за ним, крепко держась за его руку.

- Приходи ко мне домой, – предложила Эра.

- Что скажет твой отец?

- Но мы ведь можем не говорить ему, а встречаться будем в сарае. Там очень уютно и пахнет свежим сеном, и если тебя устроит такое скромное убежище, я буду рада…

- Я согласен, только б видеть тебя, слушать твой голос, – Вольф сжал ее ладошку. – Завтра, я приду после захода солнца и буду ждать под ивой, а сегодня подари мне еще один твой поцелуй, чтобы я сохранил его тепло до нашей встречи.

Эра встала на цыпочки и нежно поцеловала его, невинный, но такой трогательный поцелуй, заставил его кровь бурлить от желания к этой необыкновенной деве.

- До встречи, мой Вольфганг. Я буду ждать тебя.

- Спи сладко, Эра.

Глава 7.

Аде было очень жаль откладывать на потом прочтение книги, но родители, словно не хотели ей дать несколько минут передышки, давая все новые и новые поручения. Конечно, за выполнение некоторой работы она получала деньги, но галерея родителей, расширялась семимильными шагами, и девушка была занята по горло. Приходя домой она могла лишь прочитать несколько страниц, и тут же проваливалась в сон, где с некоторых пор стала видеть насмешливые серые глаза. Эти совпадения с действиями, происходящими в книге, немного ее пугали – Эра со своим незнакомцем, который являлся ей во сне, а теперь и она засыпала и просыпалась с мыслью: чьи же это глаза преследуют ее?

Учеба позволила Аде не ездить в Лондон, так как занимала все ее время и родители наконец дали ей покой. Она снова стала ходить в парк после пар, где готовилась к семинарам, а в свободное время возвращалась к книге про волка, которую никак не могла закончить. Ее теперь постоянно навещал Джек, принося ей то мячик, то палочку, или просто лизнув ей руку, тут же скрывался в кустах.

В последнее время, Ада заметила, что собака грустит. Хвост, обычно не знающий покоя, замирал в бездействии. Джек все больше проводил с ней времени, не срываясь, чтобы убежать на свист хозяина, который отчего-то больше не звучал.

- Джек, где же твой хозяин? – услышав это, глаза собаки загорелись, хвост пришел в действие, но тут же  снова лег у ее ног.

- Неужели, с ним, что-то случилось?

Ада понимала, что ведет себя глупо разговаривая с собакой, но все же ничего не могла с собой поделать.

- Значит так, хандрить не разрешаю! Давай лучше догоняй меня, – Ада подскочила и бросилась наутек, собака сначала смотрела недоуменно ей вслед, но тут же подняв хвост вверх, с громким лаем бросилась в погоню.

Ада хохотала, Джек путался между ног, подпрыгивая рядом, чуть покусывая за ноги, но не причиняя боли. И вот он все таки повалил ее. Его передние лапы уперлись ей в живот, а неутомимый язык облизывал ей лицо, заставляя Аду смеяться до слез.

- Джек, перестань!

Девушке удалось спихнуть с себя тяжелое пушистое тело, и вытерев лицо концом легкого свитера, она с улыбкой потрепала его по холке.

- Больше не грусти! Приходи ко мне, и я буду играть с тобой! А теперь, беги домой, Джек!

Услышав слово «домой» пес рванул через парк и вскоре скрылся из виду, оставив все еще сидящую посреди зеленной травы девушку со счастливой улыбкой на лице.

Ада продолжала каждый день играть с Джеком, которого по какой-то причине забросил хозяин, и теперь ей приходилось кричать на него, чтобы он шел домой. С каждым днем их дружба росла и крепла.

Вот и сегодня девушка, почти угрожала ему, что больше не будет бросать ему мячик, если он немедленно не вернется домой. Тот подчинился, хоть и неохотно. Ада уже перешла улицу, когда услышал визг тормозов, удар и слабое поскуливание. Резко обернувшись, она увидела Джека лежавшего перед машиной.

- Чертова собака, выскочила прямо под машину!  – ругался водитель такси, оценивая ущерб причиненный столкновением с собакой.

Ада подбежала к Джеку, который не послушался и побежал следом за ней, угодив прямо под колеса такси.

- Что, ж ты натворил, Джек! – девушка стояла перед ним на коленях, собака тяжело дышала, но его глаза смотрели на нее.

- Так это ваша собака? Да вы хоть знаете, сколько будет стоить ремонт авто, – завелся водитель.

Ада не обращала внимание на громогласного таксиста, оно было направлено на Джека. Крови не было, возможно удар был не очень сильным, и все же опасность внутреннего кровотечения не исключалась.

- Джек, ты сможешь встать? – Ада твердо решила взять его домой и вызвать ветеринара, но мужчина из такси никак не мог угомониться.

- Мисс, я требую, чтобы вы заплатили мне за ущерб, – кричал он.

- Да уймитесь вы, – спокойно ответила Ада. Вокруг них уже стали собираться люди.

- Ваша собака…

- Если с моей собакой, – Ада Джонс угрожающе посмотрела на здоровяка. – Что-то случится, то вы мне заплатите за это.

- Да как ты смеешь… – от удивления он даже потерял дар речи.

- Еще как смею. Мало того что вы ехали в парковой зоне, так вы еще и превысили скорость. Но самое главное, что бы было, если б это бежал ребенок, – гул людей поддержал рассерженную Аду, а в несчастного водителя полетели угрозы.

- Убирайся отсюда…

- Сейчас как заплатим тебе, что встать не сможешь, гонщик…

Ада снова присела на корточки, оставляя таксиста на растерзание толпы, ее больше волновало состояние Джека.

- Пойдем Джек, – Ада погладила его по носу. – У меня дома есть большая косточка.

Джек поднялся на ноги, девушка увидела с каким трудом ему это далось. Он припадал на переднюю лапу, издавая слабое скуление. Хорошо, что ее квартира находилась в соседнем доме и они быстро очутились внутри.

Девушка вызвала ветеринара, однако Джек не очень дружелюбно его встретил, обнажив клыки, и издав грозное рычание, но мягкий голос Ады, успокоил его и он даже позволил дрожащему врачу сделать укол.

- Ну как он? – не удержалась девушка.

- Жить будет, – улыбнулся ветеринар, когда собака больше не представляла для него угрозы. – Удар был недостаточно сильным, чтобы сломать его кости, но все же некоторое время его ребра будут беспокоить. Вы не волнуйтесь, это скоро пройдет, пусть отдыхает и восстанавливается.

Ада провела ветеринара к двери и заплатила за вызов. Приготовила коврик для Джека на кухне, дала ему обещанную кость и снова взяла в руки телефон.

- Нужно позвонить его хозяину, – пробормотала Ада.

Но набрав нужный номер, который она нашла на ошейнике собаки, она услышала длинные гудки, а затем сигнал автоответчика.

- Никого нет, что ж позвоню позже, – решила она, и накрывшись пледом погрузилась в книгу, где разворачивалась встреча Эры с Вольфгангом.

***

Эра словно на крыльях летела в город. Уильям не мог не улыбаться, наблюдая за девушкой, ее заразительный смех то и дело заставлял его смеяться в ответ.

- Кто это сделал тебя такой счастливой, девочка? – спрашивал Уильям, а она лишь загадочно улыбалась, не подтверждая, и не отрицая его догадку.

Как и весь люд того времени Эра верила в поверья, вот и сейчас боясь сглазить свое счастье, она держала рот на замке, никому не рассказывая о своих встречах с мужчиной ее мечтаний.

Она как молоденький олененок скакала по улицам деревни, приветливо улыбаясь то молочнице, то потрепав по растрепанным волосам малышей резвившихся во дворе. Девушке казалось, что каждый может по ее лицу догадаться о счастье, свалившемуся на нее, а народ лишь видел девушку, всегда приветливую и добрую. Эру знали и любили в каждом доме, и хоть раньше она была не частой гостьей в деревне, ее бескорыстные поступки, сделали ее любимицей всех жителей. Если на ее пути попадался плачущий ребенок, будь-то мальчик разбивший коленку или девочка выпачкавшая свое платьице, для каждого она находила слова утешения, заставляя забыть про свои невзгоды и печали. Ни одна старушка, несшая тяжелую ношу не осталась без внимания и помощи доброй девушки. А когда ее видели всегда улыбающуюся с неизменным букетом полевых цветов, на душе становилось легче, а в сердце появлялась надежда на что-то хорошее. Она и не догадывалась о том, какое производит впечатление на людей. И хоть молодые девушки завидовали ее красоте, ее доброта превращала их в своих подруг.

Эра знала, что без приданного выйти замуж за достойного молодого человека ей будет трудно, и поэтому заранее поставила на себе крест, посвятив себя своей ферме и отцу. Но она не видела, что каждый мужчина, смотря на нее, готов был отдать все, чтобы она стала его женой, и только уважение к ее чистоте, не позволяло им грубые слова и намеки в ее сторону. Правда и ухаживать они за ней не решались, видя, что один из влиятельных людей заинтересован ею, а переходить дорогу Гансу Кану никто не решался, боясь его могущественного отца.

Ганс как и все остальные мужчины не мог отвести глаз от девушки. Нанесенные ею оскорбления еще терзали его, но больше всего его мучила обычная похоть. Он ни раз представлял, как ее тело будет извиваться под ним, пока он будет вонзаться в нее, заставляя кричать и молить о пощаде.

Ганс вышел из тени и девушка вздрогнула.

- А ты все цветешь? – ядовито прошипел он.

- Что тебе надо? – бросила Эра.

Пока на улицах было много людей, ей было нечего боятся грубого мужлана, и все же она ощущала угрозу и злобу, исходившую от него.

- Радуйся пока, но настанет день, когда ты будешь в моей власти.

Эра прошла мимо него, словно он был пустое место, нанося ему еще более оскорбление, ведь она сделала это при всех, а такого обращения с собой он никому не мог простить.

Ганс стремительно направился в замок, только отец мог дать ему совет. Манфред редко покидал замок, а если это случалось, то под большой охраной – ненависть людей могла сподвигнуть их на отчаянные поступки.

- Отец, – прогнусавил Ганс, отыскав Манфреда в его кабинете. – Мне очень нужна твоя помощь.

- Говори.

- В деревне есть одна выскочка, которой я хочу обладать.

- И в чем же дело? – удивленно приподнял он свою уже седую бровь. – Обладай.

- Это не так просто, – Ганс почесал свою полысевшую голову. – Она …

- Случайно не дочь пьяницы и игрока Рудольфа Брандмауера, что вчера была здесь?

- Откуда ты знаешь?

- Я знаю все, что происходит в моем замке, – ухмыльнулся советник.

- Руди задолжал огромную сумму денег, но каким-то образом они смогли вернуть мне долг, хоть они беднее церковной мыши. А я уже представлял, как заберу ее вместо этих жалких монет.

- Значит, нужно сделать так, чтобы налог стал непосильно велик для них, и тогда ты протянешь ей руку помощи, предложив ей стать своим покровителям – Манфред мерзко рассмеялся, Ганс довольно ухмыльнулся.

- Иди сын, я все обдумаю и завтра выдам соответствующий указ. Ни одна девка не имеет права отказать сыну Манфреда Кана.

А в это время, Эра гладила волка, его голова покоилась на ее коленках.

- Мой, дорогой Вольф, сегодня, он придет ко мне, и я смогу увидеть его лицо при свете свечи, как бы мне хотелось увидеть его днем. Как ты думаешь, может, он женат? – Вольф тряхнул головой, как бы отвергая такое предположение. – Тогда может он стесняется меня, являясь ко мне ночью, чтобы никто не видел меня?

Эра вздохнула, Вольфганг незримо присутствовал с ней везде, где бы она не была, но девушка боялась думать о будущем и гнала горькие мысли прочь. Не один человек благородных кровей не женится на деревенской жительницы, притом такой нищей как она.

Волк лизнул ее в руку, и настроение снова стало подниматься.

- Знаешь, ведь с тобой и с ним, я чувствую одинаковые чувства, хоть это странно, учитывая то, что ты волк, а он человек.

- Прости, но сегодня я обещала отцу прийти пораньше и помочь разрисовывать посуду.

Эра поцеловала волка в нос, заглянула по пути к своему дубочку, который к сожаленью так и не стал выглядеть лучше, и только тогда отправилась домой.

Отцу работа пошла на пользу, он выглядел здоровей, труд придал ему энергии, а еда, которую готовила Эра сил и выносливости. Теперь с утра пока еще не было жары, Руди вспахивал поле, чтобы осенью засеять пшеницей, а днем прятался в своей мастерской, творя руками чудо из глины.

Эра же снова занялась своим огородом, поливая его из колодца. Она беспощадно выдергивала бурьян и овощи зрели сочные и вкусные. Девушка понимала, что если все так и будет дальше продолжаться, они станут более чем обеспеченными, и возможно даже насобирают ей скромное приданное.

Пока Руди был в своей мастерской, Эра тайком притащила в сарай два одеяла и свечу, спрятав все, чтобы отец не догадался об ее будущем свидании, также туда перекочевало немного сыра, вареных яиц, хрустящий каравай, и в придачу сочные яблоки.

День стремительно уступал место вечеру, и как только солнце зашло, Эра с нетерпением стала поглядывать в окно. Отец поужинал и лег спать, чтобы на рассвете встать и заняться хозяйственными делами, теперь вино или пиво, было лишь по выходным. В углу посапывал кот, которого Эра подобрала на дороге совсем недавно, о чем ничуть не пожалела – он был прекрасным охотником за мышами, отец похрапывал на печи, а девушка замерла возле окна вглядываясь в темноту.

Она даже не поняла как, но сразу почувствовала, когда появился Вольфганг. Схватив шаль, своей матери она набросила ее на плечи и пошла навстречу тому, кого так отчаянно ждала.

Вольф с замиранием сердца следил как она, стараясь не бежать, приближалась к нему, но все же в каждом ее шаге, чувствовалось нетерпение как можно быстрее оказаться около него. Поэтому когда Эра подошла на расстояние вытянутой руки, он притянул ее к себе и прильнул к ее сочным губам. Какой нестерпимый жар поднялся в душе девушка, без ложной скромности и стыда, она поддалась к нему на встречу, неловко, но страстно отвечая на его поцелуй. Тяжело дыша, они оторвались друг от друга, но лишь для того, чтобы снова повторить захватывающий дух ласку губ и языка.

- Привет, – прохрипел Вольф. – Я считал каждую минуту до нашей встречи.

Эра взяла его за руку и потянула в свое убежище, достав свечу, она зажгла ее. Когда маленький сарайчик осветило маленькое пламя, Эра повернулась к Вольфу и чуть не задохнулась от восторга. В чертах его красивого лица угадывалась благородность и гордость, его светлые волосы напомнили ей зрелые колосья пшеницы, а глаза (наконец-то она увидела их) они были невероятно зеленого цвета, как мокрая листва деревьев на ее поляне. Его плечи казалось, занимали весь проход, и еще чуть-чуть и он бы достал головой до потолка.

- Ты даже красивее чем я тебя представляла, – тихо прошептала она и зарделась от его пристального взгляда. – А я…я тебе нравлюсь?

Эра заикаясь выдавила из себя эту фразу, она так боялась услышать нет, что даже не заметила как он подошел к ней и обнял за плечи.

- У меня было преимущество, – Вольф нежно провел пальцем по ее щеке, ощутив тепло. – Я видел тебя при свете солнца и луны, в темноте леса и в открытом поле. Я наблюдал как ты стирала, и как пела. И всегда ты была прекрасна. Я перестаю дышать, как только вижу тебя, а когда до меня доносятся твои песни я бегу к тебе чтобы увидеть твое лицо. Ты словно лесная фея, нереальная, почти прозрачна в своей хрупкости, но всегда очаровательна и нежна.

Без слов она вручила ему свечу, и расстелила одеяло на повозке с сеном, превратив в мягкую постель, на чистом полотенце она разложила свои припасы и жестом пригласила его к себе. Вольф поставил свечу и присел рядом с ней.

Он молча стал поглощать угощения и насытившись он закинул за голову руки и лег на спину.

- Мне давно не было так хорошо, спасибо! – Вольф не смотрел на Эру, боясь набросится на нее как изголодавшийся и напугать, но он остро чувствовал ее присутствие.

- Но ведь, это обычная еда, – засмеялась Эра. – И мягкое сено.

- Нет, это ты.

- Расскажи мне о себе. Как попал в наши края?

- Я родился здесь, а когда мне пришлось оставить свой дом, тебе было лет десять не больше.

- А почему тебе пришлось уйти?

-  Когда-нибудь я расскажу тебе, но не сегодня.

- Вокруг тебя витает тайна.

Эра стала рассказывать ему все, что взбредало в голову, то заставляя его смеяться, то впутывая его в дискуссию о прогнозах урожая на следующий год. Они даже обсуждали, что лучше выращивать фермерам на их земле. Вольф просил рассказать ему, о том как изменилась жизнь в деревни и в замке, а Эра рассказывала о немыслимых налогах, о том как лорд и советник обдирают жителей, оставляя их в полнейшей нищете.

- Этого не может быть. Когда я был в последний раз, народ приклонялся перед справедливостью и щедростью лорда Резенбургера.

- Я не знаю, что с ним случилось, но это произошло после исчезновения его сына. Как же его звали? Не помню! Говорят, что лорд очень болен, и его землями правит его советник.

- Кто? – Вольф насторожился.

- Манфред Кан.

- Черт, – выругался он, тут же извинившись за свою грубость.

- Люди его ненавидят, и в душе все еще лелеют надежду на возвращение молодого лорда, хоть большинство уже смирилось, и поверили, что он мертв.

- Мертв? Но кто сказал, что он умер?

- Ганс – сын советника, твердит об этом и он уже спит и видит, как будет править всеми нами.

- Этот щенок, никогда не сможет управлять такими большими землями, при нем все придет в упадок, а люди помрут с голода.

Вольф заходил по маленькому сараю, под неотрывным взглядом Эры. Девушка не могла понять, почему он так обеспокоен всем, что происходит здесь.

Девушка подошла к Вольфу и положила свою голову на его широкую грудь, заставив остановиться. Он запустил руки в ее волосы, заметив, что она их не заплела, и они мягкой сверкающей массой покоятся на ее спине.

- У тебя такие мягкие волосы, они пахнут солнцем и сеном.

Эра улыбнулась, ей удалось отвлечь Вольфа от неприятных мыслей, которые его терзали. Девушка зевнула, и сонно прикрыла глаза.

- Ты же спишь на ходу, – тихо рассмеялся Вольфганг и подхватив ее на руки мягко опустил на сено, прилег рядом и положил ее голову себе на плечо. Это стало для него и отрадой и мукой, он готов был вот так охранять ее сон, лишь бы смотреть на нее, но теплота ее тела тесно прижавшееся к нему, будило в нем огонь неудовлетворенного желания. И когда Эра во сне забросила свою ногу на его бедро, он нервно сглотнул и отодвинул стройную ножку девушки от своего весьма чувствительного и постоянно напряженного органа. Когда до рассвета оставалось совсем немного, Вольф тихонько освободился от объятий Эры, и в последний раз взглянув на нее, со вздохом сожаления вышел из сарая, прикрыв дверь.

Эра проснулась счастливая, но увидев, что она одна опечалилась, и все же энтузиазм взял вверх, ведь вечером он придет снова, чтобы остаться с ней на всю ночь, а когда-нибудь может он захочет остаться с ней навсегда.

Она оказалась права, Вольфганг приходил к ней все вечера и под утро незаметно исчезал. Они разговаривали почти до восхода солнца обо всем и ни о чем, пока ее глаза сами собой не закрывались и прижавшись к ставшему таким знакомым мужскому телу, сладко засыпала, даже во сне чувствую его силу и защиту. Каждый день был ей в радость, общение с Уильямом было для нее ценнее чем с родным отцом. Потом были незабываемые часы со своим любимцем белым волком, и с каждым днем ей было труднее с ним расставаться. И все же она с нетерпением бежала домой, чтобы снова очутиться в объятиях любимого. Да, именно любимого, она это поняла в тот же миг как увидела его при свете свечи. Вольфганг все чаще был задумчивым и грустным, но ее поцелуй или невинная ласка, возвращали на его красивое лицо улыбку и нежность. Ни одна ночь не проходила, чтобы он не целовал ее. С каждой новой встречей их ласки становились смелее, а поцелуи горячее, и только его железная выдержка не позволяла перейти им грань, где тела воссоединяются с душой.

Эра стыдилась своих мыслей, но отчаянно хотела испытать наслаждение в его объятиях, почувствовав себя желанной женщиной. Она даже не понимала, что сдерживает его предаться с ней плотской любви, ее невинность или его благородство.

И хоть Эра была девственницей, никому в деревне не было тайной, чем занимаются женщина и мужчина в постели. Когда мать была жива, она часто слышала из-за занавески, которая отделяла ее постель от родительской, тихие стоны матери и хриплое дыхание отца. Будучи дитем, она не постеснялась спросить, чем они занимаются по ночам, а мать не стала скрывать от нее правды. Она вывела ее во двор и показала на двух дворняжек, которые спаривались, объяснив, что люди занимаются тем же что и все живое на земле. Понятно, что для девочки в десять лет это казалось смешным и несерьезным, но в восемнадцать, когда тело созрело для мужских ласк, это уже не казалось нелепым.

Эра, проведя столько ночей рядом с любимым, начала узнавать свое тело, которое требовало большего, чем невинные ласки и однажды она попросила его об этом.

Вольфганг странно посмотрел на нее и вышел из сарая, в ту ночь он больше не вернулся, а Эра рыдая думала, что не увидит его больше никогда. Но он вернулся на следующий вечер, который она не забудет никогда в жизни.

Девушка боялась взглянуть ему в глаза, но Вольф поцеловал ее нежно, убийственно медленно, пока она не задрожала от нахлынувшей слабости. И тогда он уложил ее на одеяло и стал медленно раздевать. Щеки девушки, сразу окрасил румянец стыдливости, но разум молчал, а сердце требовало продолжение. Когда она осталась обнаженной, Вольф отвернулся, но тут же посмотрел ей в глаза.

- Ты не представляешь, какие муки я испытываю, – и он поцеловал ее в губы страстно, яростно ворвавшись языком в пещерку ее рта. – Какая же ты красивая.

Его голос был хриплым, слова еле слышны, Вольф исследовал каждую выемку и впадинку на ее теле, которое в пламени свечи казалось золотистым, хоть он знал, что оно на самом деле белоснежное.

Вольфганг пальцем обвел ее юную грудь, исторгнув ее удивленный возглас. Девушка даже не представляла, что грудь, которая нужна лишь для того, чтобы вскармливать ребенка, может приносить ей такое наслаждение, но когда его губы завладели соском и стали терзать его своим умелым языком и зубами, она поняла, что это только начало.

Ее стоны становились все громче и чаще, а руки любимого продолжали гладить и ласкать ее живот, бедра, ноги, язык и жадный рот следовал за ними, не пропуская ни единого кусочка тела без внимания. Но самым невероятным для Эры, которая, полностью отдалась наслаждению, которое ей дарил любимый, было когда его палец скользнул в ее расщелину, пронзив ее словно током. Неизведанное пугает, и она запротестовала, но губы накрыли ее рот, и она сдалась, позволяя делать с собой все, что он хочет. Его палец дотронулся до самого чувствительного бугорка между ее раскинутых ног и он продолжал его мучить до тех пор, пока девушка не ощутила стремительную волну наслаждения, затопившую ее, заставляя содрогаться ее тело, а перед глазами мелькали сотни искр, бросая ее в небытие. Вольф прижал к себе потерявшую сознание девушку, он сам готов был испытать  экстаз, который отразился в широко распахнутых голубых озерах ее глаз. Ее безоговорочное доверие навернуло на его собственные глаза слезы, и он их сморгнул, чтобы видеть, как возвращается его возлюбленная из неги поглотившей ее.

- Это было так…так – Эра не могла подобрать слов, чтобы описать свои ощущения.

- Волшебно, – подсказал Вольф, укрывая ее одеялом.

- Я не знаю что сказать, – Эра глубоко вздохнула. – Но почему ты не …ну…меня…я

- Почему я не стал заниматься с тобой любовью? – Эра кивнула.

- Я не могу.

- Потому что болен? – Эра пообещала себе, что обязательно спросит Уильяма, может ли он помочь Вольфу.

- Считай, что болен, а теперь спи, моя фея.

И девушка заснула, не зная, как терзается мужчина, прижимавший ее к себе, как твердо его мужское естество, и как горят его глаза, когда он смотрит на нее.

Ненавижу тебя, Манфред, – думал Вольфганг, обнимая любимую, которую только обрел и которой никогда не суждено обрести с ним счастья.

 

Глава 8.

День был как день. Эра как всегда помогала Уильяму, который бурчал целое утро, но это был лишь повод, чтобы она приготовила, что-нибудь вкусненькое для него, или спела ему. Он часто использовал всякие уловки, чтобы Эра рассказала ему что-то забавное, или просто была рядом с ним. И может он даже немного ревновал к появившемуся новому источнику радости у девушки, а ведь она стала для него, что ни есть внучкой, которую он пообещал защитить от зла, а ее мечтательное настроение, яснее ясного говорило, что  она влюблена.

Эра расстроилась, когда ее любимый волк не пришел ее повидать, и стирка снова превратилась для нее в нелюбимую работу. Но воспользовавшись его отсутствием, она искупалась и выстирала платье, которое уже расползалось по швам. Пора купить новой ткани, чтобы пошить себе и отцу пару новых рубах и платьев, но ее мечты рассеялись в прах, когда возле своего дома она обнаружила несколько вооруженных всадников, Ганса и разъярившегося отца.

 

- Ну нет, на самом интересном месте, – Ада от досады, ударила кулаком по дивану.

Уже был вечер, и только фонари освещали улицу. Дом, в котором была квартира Ады, был таким же старым как диван на котором она сидела, и постоянная проблема с пробками, которые в самые неожиданные моменты выбивало, приводило в бешенство жильцов. Но для устранения этой неприятности нужно было менять проводку и электрощиток, а до этого вечно не доходили руки. Вот и сейчас из-за выбивших пробок полквартала осталось без света.

- Где эти свечи задевались, – Ада пыталась найти пропавшие свечи с помощью постоянно догорающих спичек, но ее поиски не увенчались успехами, чертыхнувшись про себя, девушка легла спать.

Глубокой ночью девушка подскочила от страха, ее кровать прогнулась под тяжестью чьего-то тела, но шершавый язычок и теплая шубка, подсказала кто этот нежданный гость.

- Джек, а ну вон из моей кровати! – Джек не сдвинулся с места.

- Не притворяйся, что спишь. Кому сказала – иди на свое место, мне не нужен мужчина в постели.

Ада аккуратно толкнула его, не забывая про его травму. Неохотно он спрыгнул с кровати, но тут же устроился на ее мягком прикроватном коврике, и на большее он не согласился, как бы девушка не выгоняла его из комнаты.

Утром Ада так и не смогла дозвониться до хозяина Джека, но в это раз она оставила сообщение на автоответчике.

Девушка вывела собаку на прогулку, и спустя пятнадцать минут она уже шла в университет.

Самым сложным в этот день для Ады было оставить Джека в квартире одного. Ее не пугало, что он может что-то повредить, больше ее страшило, что он может своими завываниями привести в ужас соседей. Но к ее радости он был тише воды, ниже травы.

Как же было приятно, когда ее кто-то ждет и встречает. Джек прыгал вокруг нее, его хвост больно бился об ноги девушки, но она не обращала на это внимания. Достав собачий корм из пакета, который она купила в лавке по дороге домой, Ада насыпала большую горку в мисочку. Джек буквально отпихнул ее, заставив ее засмеяться из-за своего не джентльменского поступка.

- Правду говорят: «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок»! Обжора!

Зазвонил телефон, и Ада еще посмеиваясь, взяла трубку.

- Алло, – весело сказала она.

- Здравствуйте, – услышала она, приятный мужской голос. – Я прослушал ваше сообщение на счет Джека.

- Так вы его хозяин? – резко перебила его Ада.

Она ужасно рассердилась на незнакомца за его безответственное поведение.

- Да. Меня не…

- Вы ужасный человек, – набросилась на него Ада. – Мне даже страшно представить, что пережил Джек, находясь на вашим попечении.

- Постойте миссис…

- Никакая я вам не миссис, как вы посмели оставить его одного, – не унималась она, – Я оставила сообщение три дня назад, а вы удостоили нас чести только сейчас. Кто вы после этого? У меня слов нет, чтобы передать …

- Да замолчите вы, наконец! – рявкнул незнакомец, Ада от неожиданности замолкла на полуслове. – Вот так-то лучше.

- Смотря для кого лучше, – огрызнулась девушка.

- Вы начинаете меня раздражать.

- Вы…вы..

- Неужели вы не можете найти слов, – хмыкнул хозяин Джека. – Это настораживает.

- Послушайте вы…

- Нет, это вы послушайте. Я позвонил, как только прослушал ваше сообщение, и хочу, чтобы вы сию же секунду рассказали мне, что с Джеком.

- Вы требуете? – Ада от возмущения визгнула. – Да, что вы себе позволяете? Где вы были, когда Джек как неприкаянный искал Вас по всему парку? Он так скучал! И в конце концов, вас не было рядом когда его сбила машина!

Из Ады словно пар выпустили, она уже успокоилась, высказав все нерадивому хозяину.

- Он жив? – встревожено спросил незнакомец.

В его голосе было столько тревоги и страха за жизнь любимца, что Ада готова была простить его за все.

- Да, – выдохнула она. – Всего лишь ушиб, но он уже бегает, и аппетит у него хороший, значит, дела идут на поправку.

- Мне кажется, что наше знакомство началось не очень хорошо. Может, начнем сначала? – предложил он.

-  С радостью, – но только она это произнесла, как послышались гудки, он бросил трубку.

- Сумасшедший какой-то!

Ада с грохотом опустила телефон на рычаг, и он тут же зазвонил вновь.

- Алло, – ответила девушка.

- Здравствуйте. Меня зовут Влад, я хозяин Джека.

- Привет,- рассмеялась она, оценив его жест. – Я Ада, очень рада, что вы нашлись. Похоже, я должна извинится.

- Не стоит, я даже рад, что у Джека появилась такая защитница.

- Мне бы больше подошло слово грубиянка, – рассмеялась Ада. – А вам – хам.

- Необыкновенное сочетание. Прежде чем вы начали меня атаковать, я хотел рассказать, куда же я пропал.

- Мне это очень интересно, – отчеканила Джонс.

- Бог мой, вы напоминаете мне судью. Ладно, мир! – Влада очень заинтересовала личность, которая так храбро бросилась на защиту чужой собаки. – Я уезжал из города и попросил свою соседку присмотреть за Джеком. Ей всего лишь приходилось его выпускать гулять и кормить. Но недавно он пропал, а соседка, побоялась мне сказать об этом, надеясь, что Джек вернется. И только сегодня призналась в его пропаже. Я проверил свой автоответчик и сразу позвонил вам.

- Вы заставили меня покраснеть еще больше, -виновато пробормотала Ада.-

- Хотел бы я на это посмотреть. Ада, расскажите, как Джек попал к Вам, пожалуйста.

- Мы встретились с ним в парке, но он почти сразу убегал, чуть заслышав свист.

- Да, это наш с ним сигнал, – добавил Влад.

- А недавно, он стал таким грустным, все больше проводил со мной время. Мы подружились, – Ада замолчала, но через минуту продолжила. – Мне все труднее стало отправлять его домой, Джек ужасный упрямец, и в один из дней побежал за мной. Он выскочил на проезжую часть и попал под автомобиль

- Вы не виноваты, Ада, – попытался успокоить ее Влад, уловив вину в ее голосе. – Вы же сами сказали, Джек ужасный упрямец.

- Все равно, мне кажется, это моя вина.

- Что мне сделать, чтобы переубедить вас? – игриво спросил Влад, а потом добавил серьезно. – Спасибо, что так позаботились о Джеке.

- Мне доставляло это большое удовольствие.

- Я еще не знаю, когда приеду. Вас не затруднит, если Джек побудет с вами. Мне будет спокойней.

- Это будет замечательно, боюсь, я уже слишком привыкла к нему.

- И еще… можно я позвоню вам завтра? – неуверенно спросил он.

- Да, – прошептала девушка, почувствовав, что он затаил дыхание в ожидании ее ответа. – Я буду рада, – уверенно повторила она.

 

***

- Что случилось папа? – Эра бросилась к отцу, который ожесточенно спорил с непрошеными гостями.

- Эти воры, хотят нас обокрасть, – кричал он, указывая на ухмылявшегося Ганса. – Они повысили налог.

- Но веди он и так непомерно высок, – воскликнула Эра. – Мы и так остаемся почти ни с чем, когда платим его.

- Я могу решить эту проблему, – важно заявил Ганс.

- Как? – спросил Руди.

- Я могу стать покровителем твоей дочери и тогда, – он оскалил желтые зубы в усмешке. – Ты вообще не будешь облагаться налогом.

Рудольф от удивления вытаращил глаза, Эра от ярости сжала кулаки. Этот наглец предлагает ей стать добровольно его шлюхой. Да никогда!

- Ты предлагаешь моей доченьке, спать с тобой? – Рудольф стал красный от сдерживаемой злости, и увидев наглую ухмылку Ганса Кана, он бросился в сарай и вышел оттуда с вилами.

- А ну пошел прочь отсюда! – Рудольф выставил свое грозное оружие на Ганса, который спрятался за солдат. – Убирайся прочь отродье. Ты не достоин дотрагиваться даже до волоска моей девочки.

Рудольф наступал на солдат и сына советника, он совсем потерял голову от подобного оскорбления. Вооруженные люди обнажили мечи, и Эра со слезами на глазах вцепилась в руку отца, пытаясь оттащить его назад.

- Не надо папочка, они же убьют тебя, – плакала Эра не в силах его удержать. – Тогда что будет со мной?

- Руди, а ведь она права, что с ней будет, если тебя убьют или арестуют, – рассмеялся Ганс, уже восседая на коне.

- Будьте вы прокляты! – крикнул отец, в удаляющие спины. – Я вам не позволю.

Рудольф вошел в дом, а Эра, прислонившись к стене их маленького дома, горько разрыдалась, такой налог они не в силах выплатить за три дня, которые им дали. Ей придется или умереть или бежать, но как оставить отца одного?

Так и застал ее всю в слезах, заснувшую на их импровизированной постели Вольфганг. Стерев капельку слезы с ее щечки, он увидел, как распахнулись ее очи и утонул в печальных глазах. Эра бросилась на шею возлюбленного и зарыдала пуще прежнего, сквозь всхлипы и слезы, ему удалось вытянуть часть истории.

Его лицо стало суровым, а в глазах полыхнул огонь ненависти, Эре никогда не приходилось видеть его в гневе, но от этого он не становился менее любимым для нее. В эту ночь они почти не разговаривали, он с какой-то отчаянной яростью ласкал ее, и поднимал ее к самой вершине наслаждения, но сам как и в прошлый раз не смел накрыть ее своим телом и окунуться в ее глубины.

Утром Эра проснулась когда солнце уже было высоко на небе, и выбежав из сарая она пошла на поиски отца. Его нигде не оказалось, видимо увидев, что ее нет в кровати, он посчитал, что она уже ушла.

Пора подоить корову, с этой мыслью девушка вошла в коровник, но к своему ужасу не обнаружила ее там, на поле ее тоже не оказалось. Страшная мысль закралась в ее голову, но она отогнала ее прочь, и пошла в деревню.

Фрау Кройцман, когда Эра возвращала ей чистый узелок одежды, прятала глаза.

- Фрау Эльза, – Эра забеспокоилась. – Вы здоровы?

Та вздрогнула и кивнула, не поднимая глаз.

- Может ваш добрый муж захворал, или кто-то с детей?

Прачка всхлипнула, и выбежала прочь, не выдержав ее доброты. Через несколько минут вошел ее муж, и сообщил, что в услугах Эры они больше не нуждаются. После этих слов, девушка почувствовала, что ее словно ударили в солнечное сплетение. Уходя, она так и не узнала, что до ее прихода заявился советник лорда и пригрозил им повышением налога, если они не откажут ей в работе. Никто в деревне не мог отказать Манфреду Кану, подвергая свою семью на голодную смерть, а у прачки было восемь детей, и пять внуков. И как бы не жаль было бедную девушку, родня была дороже.

Следующим ударом этого дня стала встреча отца, возле бойни. Побледнев она подошла к нему.

- Почему ты здесь? Где наша коровка? – прошептала Эра, ее голос осип.

- Мне пришлось… – Рудольф не смог договорить.

- Нет папа, – Эра потянула его обратно. – Еще не поздно давай заберем ее.

- Ее уже…- у него самого в глазах стояли слезы.

- Нет папа, пожалуйста скажи, что ее еще не убили?

Какой же отец может видеть такое отчаяние в глазах собственного ребенка, и хоть теперь они имели половину всей суммы налога, легче от этого не стало. Он развернулся и побежал от укора родных глаз подальше, чтобы не видеть и не слышать боли в ее нежном голосе.

Почти слепая от слез он добралась к дому старика Уильяма, и почти свалилась к нему на руки, потеряв сознание. Очнулась она на его кровати, а он озадачено водил какой-то травой перед ее носом, потом дал выпить какой-то горький отвар.

- Что это? – спросила Эра.

- Ты себя не бережешь, вон какие темные круги под глазами, а от усталости ты просто валишься с ног. Этот отвар придаст тебе сил.

- О, дедушка. Скоро мне не нужны будут силы, потому что скоро мне придется умереть.

- Что ты такое говоришь, глупая, – рассердился старик. – Тебе еще жить да жить.

- Все пропало!

- Не уж-то тебя бросил твой ухажер, – нахмурив брови, спросил Уильям. – Ты только скажи и я вмиг заставлю его жениться на тебе.

- От-от-куда вы знаете, про Вольфа? – удивилась Эра, не заметив, как вздрогнул старик от давно не произносившего вслух имени.

- Расскажи мне о нем? – попросил он, не поворачиваясь к девушке лицом.

- Он самый лучший, – Эру не нужно было просить, чтобы рассказать о любимом, она даже позабыла о подлости Ганса и советника.

- Вольфганг высокий как могучий дуб, сильный как скала, но мягкий как воск и добрый как ангел. Он такой красивый, каждый раз, когда я на него смотрю мне хочется и плакать и смеяться. Его волосы светлее пшеницы на полях, а глаза затмевают зелень листвы на деревьях. Нос у нег прямой – знатный, а губы сладкие как мед. Он благородный и очень гордый.

- Дедушка ты не прав, он не бросал меня. Я плакала из-за Ганса.

- Что опять натворил, этот сын шакала?

- Они повысили нам налог, а фрау Кройцман выгнала меня с работы.

- Видно, ей угрожал этот недоросток, – Уильям покачал головой. – Ты не должна на нее обижаться, девочка, у нее большая семья и нужно кормить много ртов.

Эра всхлипнула.

- А отец отвел на бойню нашу корову. А вы, дедушка тоже меня прогоните?

- Не говори ерунды, пустая башка.

- Теперь я не знаю, как мы будем жить?

- Все наладится, вот увидишь.

Но ничего не наладилось, посуда, готовая к продаже была разбита в мастерской отца, пока он был в деревне. Эра знала точно кто и зачем это сделал, а вот отец не догадывался, на что пошел Ганс лишь бы заполучить гордячку-оборванку.

Теперь Эра трудилась только у старика-лекаря, утром расчищала грядки для лекарственных растений, а днем шла в лес собирать ягоды, грибы и показанные Уильямом растения. Ее белый волк, которого она теперь не величала Вольфом, из-за совпадения с именем любимого, она называла просто «мой милый друг», следовал за ней попятам. Они были неразлучны, даже утром идя в деревню, она видел мелькающий в одолении белый мех, искрившийся на солнце, поэтому дорога, никогда не была скучной.

Вольфганг появился как обычно, и она снова растворилась в изумрудах его глаз, а он заставил ее забыть печали на время. Его ласки становились еще смелее. Эти ночи стали для нее откровением, а для Вольфганга смыслом его существования.

- Знаешь у меня есть тайна, – Эра говорила тихо, свеча почти догорела и в приюте влюбленных было темно, но им и не нужен был свет, чтобы видеть друг друга. Их образы навсегда запечатлелись в их сердцах и мыслях, и если б они имели талант рисовать, влюбленные смогли б нарисовать портрет любимого человека, просто вспомнив его лицо.

- И ты решила мне ее открыть? – Вольф улыбнулся в темноте. – И чем же я заслужил такое доверие?

- Я не думала об этом, – но Эра знала, что ответ в ее сердце. – У меня есть друг, очень близкий друг.

Вольф напрягся, но девушка не замечала его состояние, продолжая терзать его воображение, разыгравшееся не на шутку.

- Он очень красивый и сильный, и мы проводим очень много времени вместе. Я никому о нем не рассказывала.

- Тогда зачем мне рассказываешь, – буркнул он, вставая с постели.

- Вольфганг, я обязательно познакомлю вас, он тебе понравится, он очень дружелюбный.

- Тогда почему ты со мной, а не с ним?

- Почему ты кричишь на меня? – Эра даже не понимала, что есть такое чувство как ревность и рассказывая о своем друге она вовсе не хотела задеть чувства Вольфа.

- Мне пора.

Вольфганг резко вышел во двор и там прислонился к стене сарая, ревность, отчаяние, ярость, все это бушевало в его истосковавшейся душе. Он не хотел верить, что эта девушка играла с его чувствами.

- Не уходи, – услышал он ее шепот, но боль от предательства, погнало его прочь от любимой.

Эра заплакала, сжимая мешочек, который он дал ей как только появился. Он тогда сказал: «Это не плата за твою заботу и ласку, это помощь человека, которому ты не безразлична!»

И только после того как он ушел после неосторожных слов, она взяла мешочек, и услышала звон монет. Она не знала, сколько там, но была уверенна, что там более чем достаточно, что расплатится с ненавистными тиранами. Слезы благодарности застилали ее глаза, но печаль разлуки болезненно давило на сердце, не оставляя место радости.

Когда же на следующий день явился Ганс, узнать их решение, Эра молча кинула к его ногам мешочек с монетами. От удивления отец и Ганс разинули рты, а Эра гордо подняла голову.

- Что еще ты придумаешь, что получить то, что хочешь? – холодно произнесла Эра, – Ты никогда не добьешься своей цели.

И не оборачиваясь, ушла в дом. Отец последовал за ней, чтобы задать несколько вопросов, но дочь сказала, что это не имеет значения и он оставил ее в покое. В этот день Эра не пошла к Уильяму, она пошла в лес, но даже ее верный волк не пришел к ней. Погода испортилась, Эра ждала под проливным дождем, когда же появится ее любимый, но и он не пришел, а она все стояла и стояла, пока не вымокло до самой души.

Впервые за столько лет она заболела, высокая температура заставляла ее дрожать от холода, кашель разрывал легкие, а сил даже не было подняться. По ночам она бредила, ей снился ее волк, а через минуту это был уже Вольфганг. Потом ей мерещился то отец, то Уильям, а кошмаром был Ганс, который с ужасным смехом волок ее за волосы по деревне.

- Вот так милочка, теперь тебе полегчает, – Эра почувствовала легкое прикосновение чьих то рук, на лоб ей опустилось что-то прохладное, а в рот ей пытались влить что-то горькое. И когда она все же проглотила, ее сразу унес спасительный сон, она, наконец, согрелась, лихорадка прошла.

Когда она открыла глаза, возле постели она обнаружила Уильяма, который дремал на своем стуле, но стоило ей пошевелиться, как он тут же проснулся.

- Ну, ты нас и напугала, – Уильям потрогал ей лоб. – Ну все самое страшное позади, Слава Богу!

- Это были вы дедушка, я слышала ваш голос, он помогал мне, когда ужасы готовы были меня поглотить, – Эра не узнала свой голос, какой-то чужой и хриплый.

- Ты бредила, двое суток ты не приходила в сознание, но что хуже всего ты отказывалась пить мои отвары.

- Мне казалось, что это Ганс пытается меня отравить. Когда мне можно будет встать?

-  Завтра ты уже сможешь выходить на улицу, но работать ты не должна, болезнь только отпустила тебя из своих цепких лап.

- Мне нужно выздороветь побыстрее, мне нужно найти его.

- Ну конечно, дорогая. Только пей этот отвар каждые два часа и твой организм окрепнет. Ну пойду я деточка домой, твой папа привел меня вовремя, если б он помедлил, то …Отдыхай, дорогая, жду тебя у себя как поправишься.

- Спасибо, дедушка.

Вольфганг вторую ночь стоял под ивой в ожидании любимой, но Эра так и не появилась, он ее не винил, после того разговора, когда она призналась, что у нее есть друг, он так разозлился, ревнуя ее к незнакомцу, что не пришел к ней на следующий вечер. Эра, наверное, обиделась на него, и все же он волновался, что с ней могло случиться, если вот уже второй день подряд она не приходила к ручью. И когда он уже собирался уйти, заметил как из дома вышел старик и когда свет упал на его лицо, Вольф замер.

- Кто здесь? – раздался грозный голос старика. – Выходи!

Вольфганг вышел на свет, и старик схватился за сердца.

- Здравствуй, дедушка! – улыбнулся Вольф, и старик упал, прямо в его сильные руки целуя, любимое лицо внука.

 

Глава 9.

Вольфганг был рад видеть деда, он заметил, что тот постарел, но сейчас его волновало совсем другое.

- Что с ней? – через минуту, когда объятия разомкнулись, спросил Вольф.

- Так это ты, тот о ком она думала все эти дни. Я боялся верить, когда она назвала твое имя.

- Уильям, что с ней? – повторил он.

- Она болеет, вот уже два дня она бредит.

- Я пойду к ней, – воскликнул Вольф, бросаясь к дому.

- Не спеши! С ней отец, и завтра она уже будет здорова, ей ужу лучше.

Вольфганг вздохнул от облегчения, известие о внезапной болезни его любимой, забрала наверное лет десять его жизни, а мысль что он мог потерять Эру, заставило его сердце остановиться.

- Мне столько нужно тебе рассказать, – прошептал Уильям. – Приходи ко мне завтра, я буду ждать.

- Завтра я не смогу.

Старик понимающе кивнул.

- До встречи, дедушка.

- Я буду ждать тебя.

***

- Ну надо же, – Ада снова говорила в слух, когда зазвонил телефон, она не осознанно подняла трубку. – Не могу поверить!

- И во что же ты не можешь поверить? – Ада непонимающе, уставилась на трубку, а потом залилась краской, когда-нибудь ее бормотание приведет к беде.

- Простите, это я не тебе.

- Здравствуй Ада.

- Привет, Влад, – Ада не поняла как, но они не гласно перешли на ты.

- Как поживает Джек?

- Скучает. А твоя работа?

- Скучать не приходиться, – Влад усмехнулся. – Но сейчас я на отдыхе.

- Правда, я почти завидую тебе.

- Опиши мне себя, – внезапно попросил Влад.

- Зачем? – испугалась она.

- Просто интересно.

- Сначала ты!

- Ну, хорошо, – Влад притворно вдохнул. – Высокий, темноволосый. Ну вот и все, твоя очередь?

- Нет, так не честно. Тогда я буду задавать тебе вопросы, а ты отвечай, хорошо?

- А если вопросы будут провокационными? – спросил Владислав.

- Тогда можно умалчивать, – хмыкнула Ада. – Итак, вопрос номер один – Сколько тебе лет?

- А тебе?

- Нет, Влад так не пойдет, – Ада рассмеялась. – Ты хитришь.

- Давай задавать вопросы по очереди. Так сколько тебе лет Ада?

- Девятнадцать, а тебе?

- Ты не поверишь, но я чувствую себя стариком, по сравнению с твоим нежным возрастом.

- Ты опять увиливаешь?

- Ну, хорошо мне двадцать восемь. Какого цвета твои волосы?

- Черные. Ты уже говорил, что тоже брюнет, значит, теперь я могу задать следующий вопрос.

- Валяй.

- Ты занимаешься спортом?

- Постоянно.

- Значит, ты в хорошей форме, – Ада улыбнулась, услышав его тихий смех.

- А что ты можешь сказать о своей фигуре. Она может соблазнить мужчину?

- О-о-о, – Ада смутилась, – не знаю.

- Как это, любая девушка знает, – удивился он.

- А я не знаю, – стояла на своем Ада.

- А что говорит твой парень?

- У меня нет парня, – ответила Ада.

- Значит, мне придется самому проверить параметры твоего тела, – шутливо сказал Влад, а Ада представила как он обхватывает ее талию руками, нежно касается груди, чтобы почувствовать ее приятную полноту, потом его пальцы скользят…

Черт! О чем это она думает!

- А…жена, девушка?

- Постоянной нет.

- Кого жены или девушки, – хихикнула Ада, наслаждаясь каждым словом сказанным хозяином Джека.

- Ада, а тебе кто-то говорил, что ты весьма занимательная собеседница.

- Были такие.

- Ну, с парнями и девушками мы разобрались, а как на счет родителей, братьев, сестер?

- Влад, а ты случайно не работаешь на службе, не знаю как их там…ФБР или ЦРУ.

- А кто-то, по-моему, увлекается американскими боевиками, – поддел ее Влад.

- Сдаюсь. У меня есть и папа и мама, но ни брата ни сестры.

- Ты живешь одна?

- Ну почему же одна, – Ада сделала намеренную паузу. – У меня есть мужчина под боком…

- Ты же сказала… – Влад насторожился, но девушка прервала его и стала расписывать своего избранника.

- Он очень симпатичный, с умными глазами, и тренированным телом, которое покрыто буйной волосистостью, – Ада хихикнула. – Он очень шаловливый и игривый…

- Ада, я не думаю, что мне так уж интересно, – Влад подавил растущее в нем негодование, и кажется необоснованную ревность. Нет! Быть такого не может! Он даже ни разу ее не видел!

- А еще, – тем временем продолжала Ада, – у него красивое имя.

- Представляю, чтобы у этого типа было, что-то не красивое, – пробурчал Влад.

- И ты с ним знаком, это Джек! – Молчание, сопение, смешок.

- Ах ты, противная девчонка, – Влад рассмеялся, когда до него дошло, что Ада его дразнит. – Ты заставила меня… – Влад запнулся.

- И что же я заставила тебя сделать? – игриво спросила Ада.

- Беспокоится за нравственность своей собаки, – подыграл он ей.

Пока они болтали о нравственности и всякой чепухе, граничащей с легким флиртом за окнами стемнело, но никто не хотел заканчивать разговор. Джек тихо посапывал во сне, а на улице постепенно стихал шум машин и голоса людей.

- Влад, мне безумно приятно с тобой общаться, но…

- За окнами ночь, – закончил за нее он. – И маленькой девочке пора спать?

- Я думаю и большому мальчику, вроде тебя тоже.

- Тогда сладких снов, Ада.

- Спокойной ночи.

- Ада, – неуверенно произнес мужчина.

- Что? – затаив дыхание спросила девушка

- Я позвоню завтра?

- Я буду ждать, – выдохнула она в трубку.

Ада еще некоторое время держала трубку в руке, чувствуя, как она нагрелась от тепла ее ладони. И не только трубка была теплой, в ее душе словно расцвел тепличный цветок, неуверенный, боязливый, начинающий верить, но во что?

Но не только Ада, почувствовала некое родство с незнакомым, в сущности, мужчиной.

Владислав Блонский, мужчина, так неожиданно потерявший собаку, никак не предполагал, что его может так занимать телефонный разговор. Более того первое впечатление о леди, которая находилась за сотни миль от него, посмевшая отчитывать его даже не видя в глаза. Сначала она застала его врасплох своим нападением, потом ему безумно захотелось наорать на нее, а потом ему стало смешно, что его отругали словно школьника. Но именно после этого Влад проникся к ней уважением и благодарностью за искреннюю заботу о Джеке. Другой человек не решился бы, взять на себя заботу о пятидесятикилограммовой, везде оставляющей шерсть собаке. А она не просто привела чужого пса в свой дом, но и защищала перед его же хозяином.

Влад часто уезжал по работе, раньше ему это нравилось, разные города, интересные люди, и все же это стало ему надоедать. Недавно ему предложили постоянную работу в Кембридже и он был несказанно рад, в этом было много положительных моментов. Во-первых, ему не придется бросать Джека, который был с ним вот уже три года и очень скучал без него. Во-вторых, в свои двадцать восемь лет ему надоел одноразовый секс, множество лиц девушек, которых он не мог вспомнить утром, а может быть настал момент, когда он созрел к серьезным отношениям и готов был завести семью.

Блонский не думал об Аде как о потенциальной девушке, которую можно затащить в постель, ему было просто легко с ней общаться, как ни с одним человеком. Он мог бы причислить ее скорее к новым друзьям, чем к категории слабого пола, пусть она окажется дурнушкой или толстушкой, от этого их общение не пострадает. Эта неизвестность привносило в их телефонные разговоры загадку, интимность и свободу. Он звонил Аде в течение нескольких дней, и по ее голосу понимал, что она так же рада его слышать как и он ее. В обед Влад позвонил ей, чтобы пожелать приятного аппетита, а она позвонила, чтобы рассказать забавную историю, которая произошла у нее на занятиях.

Владислав так привык слышать ее жизнерадостный голос за эти несколько дней, что даже забыл, что познакомился с ней из-за Джека и ни разу не видел. В его голове создался некий образ, совсем молоденькая смешливая девчонка с озорной улыбкой и ясными глазами, но он никогда не думал о ней в сексуальном плане, в отличии от Ады.

Ада все эти дни не выпускала из рук телефон, в непрерывном ожидании звонка. Как же ей нравился его голос! Она не могла им наслушаться. Ее романтичная душа пела, она влюбилась в человека, которого не знала. Влад-невидимка завладел ее мыслями и она с нетерпением ждала встречи с ним, хоть это одновременно приводило в ужас. Она была почти уверена, что он привлекателен, об этом говорило его восприятие мира, его шутки, слова. Влад был чуточку высокомерен, но его добродушный нрав сглаживал острые углы. Более того он был очень умен. Как же удивилась Ада, когда они заговорили про искусство. Она почти трепетала перед его познаниями, он так же прекрасно знал биографии таких творцов как Тициан Вечеллио, они час обсуждали скульптуры великого Микеланджело и картины Пикассо. А Леонардо да Винчи просто захватил их, они восхищались его гениальностью и посвятили ему, чуть ли не два часа. Они так же обсуждали музыку, Ада поделилась с ним, что без ума от Вагнера и Верди, а он предпочитал Баха и Моцарта.

Но что больше восхищало ее в нем это умение своим рассказом перенести ее во Флоренцию, где Да Винчи создал свою первую работу. А потом они попадали в ХVI век прямо ко двору короля Франции, где присутствовали на знаменитом балете «Сильфида», которую поставил Филлипо Тальони для своей дочери Марии. Как же замечательно было разговаривать с человеком, который был не просто образованным, но и знал намного больше тебя. На вопрос откуда он столько знает, Влад отвечал, что это его работа.

Был лишь один неприятный момент, Ада позвонила Владу, чтобы поделится новостью о новой выставке в галерее родителей, но трубку поднял не он.

- Влад, я хот… – но в трубке послышался мурлыкающий голос женщины.

- Нет, милочка, Влад сейчас занят, и не может с тобой поговорить.

- А вы кто? – не сдержала порыва Ада.

- Жена, – ответила собеседница, и Ада бросила трубку.

Почему-то в глазах защипало. Нет, она не станет плакать. Ведь нет же ни малейшей причины, и все же слезы прорвались на свободу и потекли по бледным щечкам. Ада понимал, что не имеет никаких прав на Влада и все же сердечко стучало часто-часто, как только в трубке она слышала его «привет».

И она совсем была не готова, когда он позвонил ей поздно ночью.

- Привет, – услышала она голос Влада.

- Привет, – сухо ответил Ада, но как же приятно снова окунутся в этот бархатистый тембр.

- Я не разбудил тебя? – его голос был слегка хриплым, и Ада прекрасно поняла из-за чего.

- Нет, я еще не спала.

- Прекрасно, ты не поверишь, но я просто не смог уснуть не услышав твой голос, – эти слова могли б порадовать девушку, но он был женат.

- Услышал? А теперь пока, – Ада со злости бросила трубку, но через минуту телефон снова позвонил. Это был снова он.

- Ада, что с тобой? – сердито спросил он. – Почему ты бросила трубку?

- А почему ты не сказал, что женат, – огрызнулась Ада, но тут же пожалела о сказанном.

- Что???

- Забудь, – устало произнесла Ада. – Я просто устала.

- Ты что ревнуешь? – не веря, спросил он, а потом вдруг рассмеялся.

От его смеха девушка снова ощутила, как в ней поднимается гнев.

- Не будь ослом, – фыркнула Ада. – Я вовсе не ревную.

- Рад это слышать, – он снова издал смешок. – Это были проделки моей сестрицы. Кори, как была озорницей, так ею и осталась, даже выйдя замуж и родив пару детишек.

Ада услышала в его голосе теплоту и нежность, было ясно, что он души не чаял в своей сестре.

- Ты никогда раньше не говорил о своей семье, – после его слов у нее словно камень с сердца упал. – Расскажи о них. Наверное, родители тебя балуют до сих пор, – пошутила она.

- Мои родители погибли, когда мне было пять лет.

- Прости, мне очень жаль.

- Спасибо, – Влад улыбнулся в трубку, он почти ощутил ее скорбь. Какая она все же трогательная.

- Но ты права в одном, меня действительно баловали. Моя сестра и брат. Я самый младший, и меня до сих пор пытаются воспитывать.

- Расскажи мне о них, – попросила Ада.

- Артур на двенадцать лет старше меня, а сестра на пять. Когда погибли родители, нашим опекуном стал дальний родственник, он отправил Артура учиться в Англию, а нас в пансионат. Но мой брат забрал нас, как только смог и окружил заботой и любовью, мы с ним похожи, правда, только внешне. Он женат, у него двое детей.

Карина у нас настоящая красавица. Она вышла замуж за египтянина, в ее жизни было несколько драм, но сейчас все отлично она счастлива. Я как раз сейчас у них в гостях. Карина недавно родила, и я просто не мог не приехать к ней. Моя сестренка всегда подшучивала над моими девушками, так что прости ее за это.

- Мне не за что ее прощать, я не твоя девушка и нас с тобой связывает только Джек.

- А это правда, Ада?

Девушка задержала дыхание, она столько разговаривала с ним и поэтому улавливала, каждое изменение в его тоне. Сейчас в нем было, что-то интимное, и вопрошающее.

- Я…я – Ада не знала, что сказать.

- Мне очень хочется познакомиться с тобой лично, – продолжал он обычным тоном.

Влад сам не понимал, почему его так интересует, ее отношение к нему. После того как она бросила трубку он рассердился, и удивился собственной реакции. И вдруг он отчетливо понял – его отношение к ней изменилось. Ему безумно хотелось узнать, такая же она красивая как ее голос. И что он почувствует, когда увидит ее? Понравится ли ему целовать ее или заниматься любовью? Почему-то он думал, что понравится.

- Я возвращаюсь в воскресенье, – тихо сказал он. – Мы встретимся?

- Мне бы очень хотелось этого, – взволнованно ответила она.

- Тогда до завтра.

Она, наконец, увидит его завтра, но почему-то на девушку накатила волна необъяснимого страха. Она боялась не понравиться ему.

- Джек, похоже, наступил роковой момент! – Ада потрепала по шерсти притихшую собаку. – Завтра приезжает твой хозяин.

По его глазам, Ада поняла, что он все понимает и радость в каждом его движении, напомнила ей, что скоро они должны будут расстаться.

Воскресенье наступило, едва она сомкнула глаза. Она так переживала, что не могла заснуть и долго читала, пока сон не завладел ее.

Ада выгуляла Джека, сходила за продуктами, чтобы приготовить ужин для них с Владом. Она немного боялась, что он окажется не таким как она ожидала, и все же в душе верила в лучшее.

Ада накрывала на стол, когда за окнами стал моросить дождик. Вечерело и давно стемнело, она ожидала его с минуты на минуту, но вдруг сверкнула молния, и вдалеке послышались удары грома. Назревала летняя гроза, но это ее не волновало, главное, чтобы ничего не помешало их встрече. Но в следующее мгновение гром прозвучал так близко, что девушка подпрыгнула от неожиданности, свет мелькнул и погас.

- О нет, только не это! – застонала Ада.

В кромешной темноте Ада полезла за свечой, но на полпути рука остановилась.

- И что же ты там пытаешься найти? – пробубнила зло Ада сама себе, – Ты же так и не купила свечу. Вот же пустая башка! – Ада стукнула себя по лбу рукой, и услышала как в дверь постучали.

- Кто? – спросила Ада, когда в темноте нащупала дверную ручку.

- Влад.

- Черт.

Ада отворила дверь, естественно в кромешной темноте она даже не могла рассмотреть его силуэт.

- Привет, прости за неудобства, но буквально минуту назад у нас выбило свет.

- Ничего, – услышала она. – Можно мне войти.

- Конечно, – но ее слова заглушил радостный лай и Джек собственной персоной, сбив ее с ног, бросился на встречу к хозяину.

- Джек, дружище! Нам даже не нужен свет, чтобы узнать друг друга, – Влад обнимал обезумевшую от радости собаку, пока Ада с трудом поднималась с пола.

- Ада, было бы не плохо, если б ты зажгла свечу, – предложил Влад, на ощупь, закрывая дверь.

- Конечно, было бы неплохо, если б она была, – пробурчала она. – Пойдем на кухню, я зажгу конфорку, и не будет так темно.

Ада уже привыкшая передвигаться в темноте, с легкостью прошла на кухню.

- Ох, – с грохотом в коридоре что-то упало, и Ада поняла, что это Влад налетел на тумбу.

Вздохнув, она подошла к нему, взяла за руку и провела на кухню, освещенную голубым сиянием от газовой плиты. Суета, которая поднялась из-за света, так разозлила ее, что она даже забыла, что ужасно волновалась до встречи с Владом.

Они остановились друг напротив друга, каждый пытался рассмотреть другого, но это было почти не реально. Слабое освещение давало только возможность увидеть их силуэты и очертания предметов.

- Похоже, сегодня мне так и не удастся удовлетворить свое любопытство, – огорченно сказал Влад, всматриваясь в тоненький стан девушки.

- Но мы можем поесть и поговорить, – предложила Ада. – Это даже забавно, почти как по телефону. Мы не будем видеть друг друга, и это избавит меня от не нужного смущения.

- Смущение? После наших разговоров мне кажется, мы знакомы сто лет.

- Ты прав.

Ада села на табурет и Влад последовал ее примеру. Легкость, которая наблюдалась в их общении, пропала. Чтобы не было произнесено, все казалось неловким.

- У меня совсем пропал аппетит, – пробормотала Ада.

- А у меня нет, – Влад пытался рассмотреть, что же у него на тарелке.

Он так близко подносил вилку к глазам, что Ада не выдержала и залилась смехом, от этой картины. Влад тоже понял забавность ситуации и вторил ее своим низким смехом. После этого напряжение спало, и они заговорили так же легко как по телефону. Влад не мог нахвалиться своей новорожденной племянницей, а Ада не могла наслушаться его голосом.

Хоть она видела всего лишь его силуэт, этого было достаточно, чтобы понять, что он строен и очень мужественен, а еще очень высок. Ада доставала ему всего лишь до мочки уха.

А Влад тем временем не мог не отметить плавные изгибы ее хрупкого, но такого женственного тела, а еще он заметил, что ее волосы при голубом свечением отдают синевой. Он отметил, что ее голос был намного музыкальнее, чем по телефону.

Он не мог видеть лица девушки, но стоило ему только взять ее за руку, как Влад ощутил какая маленькая у нее ладошка и нежная кожа. Владу так захотелось дотронуться до нее, что пальцы зачесались от желания.

- Ада…- девушка уловила изменение в его голосе, он был явно взволнован.

- Можно я дотронусь до тебя?

Ада нервно сглотнула, когда он приблизился к ней. Он стоял на расстоянии вытянутой руки, в ожидании ее ответа.

- Да, – выдохнула она.

Его рука поднялась к ее голове, и пальцы нежно прикоснулись к волосам.

- Шелковые и мягкие, – прошептал он.

Влад не мог остановиться его палец прошелся по гладкому лбу и ровному маленькому носику, остановился на приоткрытых губах. Он ощутил ее прерывистое дыхание, но рука не остановилась. Она поползла к шее, прикоснулась к бешено бьющейся жилке, ощутила нежность кожи, спустилась к впадинке возле ключицы, задержалась и медленно спустилась к груди.

Ада дернулась от нахлынувших ощущений, когда его палец дотронулся к ее груди. Зачем она позволяет ему это делать? Но это было так приятно.

Она не могла представить, что творилось в эти мгновения с Владом, а он просто сгорал внутри, стоило ему почувствовать полноту ее груди. Влад понял, что сам дышит так же тяжело как и Ада, словно они пробежали марафон. Он хотел ее, хотел как никогда. Даже не видя ее лицо, он уже знал, что оно будет прекрасным. Мягкие трепещущие губы, словно магнитом притягивали его и не удержавшись он прильнул к ее рту. Руки сами собой прижали ее сильнее к своей груди, а язык уже врывался в пещерку ее сладостного ротика.

Как только Ада уперлась в его широкую грудь, она сразу ощутила жар, исходящий от его сильного тела. Как тут не потерять голову. Его губы вытворяли, что-то нереальное с ней, как во сне она обвила своими руками его шею и прижавшись теснее отдалась его поцелуям.

Она дрожала от наслаждения, истома окутало все ее тело, пронзая тысячью иголками, низ живота был объят пожаром.

Ада даже не поняла, как Влад в темноте смог привести ее в спальне. Его пальцы не отрывались от ее груди, лаская соски и нежные округлости плоти. Девушка даже не осознавала, что ее собственные руки гладят его лицо, спину, расстегивая и стягивая с него рубашку. Она добралась до его тела, почувствовала курчавые волосы на его груди и крепость мускулов. Он не соврал ей, у него было тело спортсмена, и даже в темноте она могла с твердостью сказать, что даже статуя Давида, не могла бы с ним тягаться.

Влад не мог насладиться ее губами, он сошел с ума от сладострастия, он сорвал с нее одежду, почти грубо. Ему не терпелось почувствовать какая она там, внизу, горячая и влажная. Так ли она его хочет, как и он ее. Ада оказалась на кровати, обнаженная, жаждущая ощутить тяжесть его тела на себе, но он лег рядом. Его голова склонилась к груди и он захватил ее сосок, втянул в себя так, что она изогнулась, требуя большего. Его рука заскользила по ее телу на живот, пока пальцы не добрались к островку мягких волосков, заставив ее дернуться. Но его губы накрыли ее рот, изгоняя смущение, требуя полного повиновения.

Влад хотел ее, его мужское естество было тверже камня и рвался в бой, в закрытые врата ее замка. Он ворвался в нее одним яростным толчком, причиняя ей мучительную боль, уничтожая ее девственность.

- Ада, – простонал он не в силах поверить, что он был первым кто входил в этот тесный грот.

Ада почувствовала его терзания, но и то, как он заполнил ее до отказа, пульсируя в ней и подрагивая, тоже почувствовала. Приподняв бедра, она позволила ему скользнуть еще глубже и замерла. Но она даже не представляла, что это только начало, даже не понимая, какого труда стоило Владу заставить себя остановиться, давая ей привыкнуть к себе.

И вот он начал двигаться сначала медленно, потом все быстрее. Влад готов был излиться в нее сразу же, немедля, так сильно было его желание. Но он сдержался, до тех пор пока не заставил девушку ощутить первый в ее жизни оргазм, и разрядка была такой сильной, а крик таким сладостным, что он едва успел выйти из нее, и поток неудержимой лавы хлынул не ее девственно плоский живот.

Аде показалось, что она умерла. В голове пульсировало, словно она пробежала километр без остановки, а дыхание никак не могло нормализоваться. Влад лег рядом и притянул ее влажное и такое горячее тело к не менее горячему своему. Ни он, ни она не произносили ни слова, боясь нарушить волшебство близости.

Влад не знал, что так подействовало на него, толи темнота и интимность обстановки, то ли сама девушка, а ее девственность оказалась для него настоящим сюрпризом.

- Ада?

- Ммм.

- Ты сердишься?

- Нет.

- Я не думал, что все зайдет так далеко, – прошептал Влад, не переставая гладить ее грудь.

- Я тоже.

- Мне было очень хорошо, – продолжал он шепотом.

Ада не ответила, лишь теснее прижалась к нему, его дыхание щекотало ей лицо, но ничего более приятного она не испытывала, кроме конечно того, что он сделал с ней несколько секунд назад. Она не жалела, ни капельки. И даже, если при свете дня их обоих ждет разочарование, она не пожалеет об этой ночи никогда.

- Ада.

- Что?

- Мне завтра на работу, и я должен покинуть тебя сейчас, – с сожалением сказал он.

- Тогда наше знакомство затягивается.

- Я заберу Джека с собой, – Влад говорил это уже натягивая на себя одежду, он не мог видеть в темноте ее лица, поэтому не знал как судорожно она сжимает губы, чтобы не выдать своих переживаний.

Ада, видя, как он одевается, угадывала какую-то поспешность, будто он стремился поскорее сбежать от нее. Ей казалось, что Влад больше не позвонит, и она никогда так и не увидит его при свете дня.

В одном она оказалась права, Влад действительно был напуган, но это был страх вызванный той нежностью, которую он испытал держа ее в объятиях.

- Я позвоню тебе завра, хорошо? – сказал Влад, направляясь к двери, Джек бежал следом.

Они оба пытались покинуть ее дом, оба убегали на свободу, не обременяя себя ответственностью.

- Да, – только и смогла выдавить Ада, и как только дверь тихо закрылась за ее незнакомцем, она залилась горькими слезами, оплакивая свою, так неожиданно ворвавшуюся в сердце любовь.

Наутро, она смогла взять себя в руки и отправится на такие долгожданные лекции про искусство, правда она ощущала апатию, и почти не смотрела на профессора, который зашел в аудиторию. Вместе со всеми она встала, приветствую его, окинула мимолетным взглядом, заметив, что он хорош собой, но тут же погрузилась в книжку, не обращая внимания на его слова.

 

Глава 10.

- Отец, я не знаю как, но она смогла заплатить все до последней монетки, – кричал Ганс, мечась по комнаты, словно тигр в клетке. – Она ускользает, когда, кажется что уже у меня в руках.

- Она так красива?

- Божественно, но и горда, словно королева, – Ганс мерзко рассмеялся. – Так и хочется показать ей кто из нас хозяин.

- Тогда в чем же дело? Возьми то, что принадлежит тебе! Заставь повиноваться!

- Но как же закон?

- Закон это Я!!!

Эра выплывала из сна, голова было словно свинцом налита, но эта усталость была не похожа на то состояние, когда ее лихорадило и тело, то обливалось потом, то тряслось от холода. Уильям был прав – сегодня, она сможет подняться с кровати и погреется на солнышке. После того холодного дождя, когда она ждала Вольфганга она так замерзла, что до сих пор никак не могла ощутить приятного уюта тепла.

Солнце поднялось высоко в небо и Эра поняла, что за время болезни провалялась в постели больше чем когда-либо. Ей ужасно хотелось сходить к ручью и встретится там с волком, но слабость была столь сильной, что каждый шаг давался с трудом, а значит, даже той короткой дороги до леса она не выдержала бы. Но вот поле, которое под заботливыми руками отца готовилось к посеву, было совсем близко – туда она и направилась. Часть его еще была буйно заросшая травой и Эра села на благодатную землю, вдыхая запах травы и земли, после недавнего дождя. Это был самый любимый аромат девушки – аромат природы. Мимо пролетела стрекоза, чуть не задев ее лицо своими крылышками, в траве юркнула ящерица, а в небе пролетел ястреб, выискивая добычу. Невдалеке хрустнула ветка и Эра насторожилась, трава была столь высокой, что когда она стояла та доставала ей по пояс, а когда она сидела, разглядеть ее было невозможно.

Но может кто-то видел, как она направлялась сюда? Отец бы позвал ее, значит это был незваный гость, и когда она уже готова была вскочить и броситься наутек, трава зашевелилась.

Застыв и ожидая, Эра боялась дышать и вот из кустов выглянула большая мохнатая голова и девушка, узнав своего любимца, рассмеялась, заключила его в объятия. Белый огромный волк напоминал расшалившегося щенка, который виляя хвостом, опрокинул ее на спину и стал облизывать лицо, радуясь встречи. Смех и его поскуливание, разносилось по всему полю, разгоняя мелких животных и птиц.

- Как же я скучала по тебе, мой дорогой, – Эра положила его голову себе на колени, и стало мерно гладить, почесывая то за одним, то за другим ушком. – Прости, что не приходила к тебе, я болела.

Волк жалобно заскулил и посмотрев на девушку снова положил голову ей на ноги.

- Со мной опять произошла несчастье, я хотела рассказать про нашу дружбу Вольфгангу, а он даже не дослушав меня, ушел и больше не приходил, – из голубых глаз выкатилась прозрачная слезинка. – Похоже, все меня покидают, сначала мама, потом он, а скоро и ты найдешь себе красивую волчицу и оставишь меня совсем одну.

- Но я надеюсь, ты хоть попрощаешься со мной? – Эра потрепала его по шерсти и встала. – Беги, завтра я приду к тебе на речку.

Эра побрела домой, слабость накатившая на нее, заставив лечь в постель, не забыв перед этим выпить горький, но полезный отвар Уильяма. Только голова коснулась подушки, как она заснула, отдаваясь во власть лечебного сна. Не удивительно, что в следующий раз она открыла глаза, когда на дворе вечерело, отец шуршал у плиты, стряпая ужин, и Эре стало стыдно, что она совсем забросила хозяйство.

- Папочка, я сейчас все приготовлю, – крикнула Эра из-за занавески.

- Ну, что ты доченька, теперь настала моя очередь позаботиться о тебе.

Все же она помогла отцу накрыть на стол и они дружно поужинали, а девушка даже почувствовала силы чтобы вымыть посуду, когда отец захрапел на своей печи.

Сложив грязную посуду в ведро, она пошла к колодцу, который был невдалеке от ивы. И когда она поравнялась с ней, то ее сердце учащенно забилось, когда она увидел тень мужчины. Она знала – это был Вольфганг. Ведро выскользнуло с ее рук и она бросилась в открытые объятия любимого. Их губы страстно впились друг в друга, радость, боль, переживания все перемешалось, составляя то единственное чувство – любовь.

- Прости меня Эра, я дурак, – прохрипел Вольфганг.

- Я знаю, – он тихо рассмеялся. – Но я тоже была не права. Я совсем не хотела вводить тебя в заблуждение, но когда я говорила про друга, я совсем не имела виду мужчину, – Эра улыбнулась. – Это белый волк, он спас мне жизнь, и стал моей отрадой. Каждый день он встречает меня на поляне, а вечером убегает, может где-то у него есть семья.

Как и у тебя, – подумала Эра, но вслух не сказала, но он будто читал ее мысли.

- У меня есть семья, но нет жены и детей. Потому что любимую я встретил недавно. Эра ты для меня лучик света, пока я тебя не встретил, моя жизнь напоминала мне блуждающего во мраке человека без надежды. Я не знаю, сможем ли мы быть вместе, но пока ты мне будешь позволять быть рядом с тобой, я буду счастлив.

- О, Вольф, – девушка потянулась к нему всем своим существом. – Люби меня этой ночью, любимый.

- Не могу, иначе мне придется покинуть тебя навсегда, позволь мне немного еще насладиться просто лаская тебя и слушая твое дыхание.

Почему? Почему? Столько вопросов без ответов было у девушки, но мольба его глаз и любовь, светившаяся в них, не стала терзать его, придет время, когда он сам расскажет ей, а пока она будут лежать в его объятиях и слушать дыхание. В тот вечер грязная посуда так и не была вымыта, всеми забытая так и осталась ночевать под открытым небом.

Ночи, которые Эра проводила в объятиях любимого, были для нее пронизаны волшебством, но она все так же держала в тайне их встречи. Правда по ее лицу можно было читать как открытую книгу, ее глаза светились загадочным блеском, щечки не покидал здоровый румянец, а в походке появилась легкая грация, заменив резкие движения на манящие и плавные.

Уильям ждал, когда же она поведает ему о Вольфганге, который так и не появился в его доме, но он терпеливо дожидался долгожданной встречи. Ему хотелось поделиться с ним своим открытием, которое спасет его драгоценную жизнь.

Эра приготовила очень вкусный обед, испекла пирог с клюквой, взбила сливки с сахарным песком к десерту, чтобы она ни делала, все приводило ее в восторг. Даже паутинка, которую она аккуратно сняла из угла, осторожно была вынесена во двор и развешена на дереве, девушке не хотелось отбирать дом даже у паучка.

И хоть ее милый ротик иногда не мог сдержать зевок, от недосыпания, это не делало девушку менее очаровательной и цветущей.

Даже внезапная встреча с ненавистным Гансом не испортила ей настроения, она просто сделала вид, что его не видит, но он вовсе не собирался просто так ее отпускать.

- И скажите, пожалуйста, чего это ты такая радостная, – зло проговорил он.

Какого же было его удивление, когда она обернулась и просто улыбнулась.

Конечно, Эра улыбалась не ему, но его напрасные нападки не могли испортить ей прекрасное настроение.

- Отвечай, когда с тобой разговаривают, – рявкнул он.

- Ганс, что тебе надо? – девушка проигнорировала его устрашающий тон, продолжая любоваться небом.

Ганс Кан как зачарованный смотрел на девушку, она была не просто хороша, ее красота была внутренней, и освещала ее словно нимб. Ее улыбка напомнила ему добрую улыбку матери, но тут же черная часть его души затмила все хорошее, что в нем было и он прищурился.

- Ты все еще можешь передумать?

- О чем? – удивилась Эра.

- О моем предложении. Я все так же хочу обладать тобой?

- Никак не можешь успокоиться? – девушка нахмурилась. – Я не буду твоей!

И повернувшись, пошла по дороге домой, не обращая внимания на предостерегающий окрик Ганса.

Эра была так поглощена своими мыслями, что не услышала топот копыт приближающего всадника, и только когда он обогнал ее, обсыпав пылью, девушка остановилась и закашлялась. Песок резал глаза, вызывая слезы, пыль застряла в волосах, сделав их серыми, и скрыв очаровательный блеск на солнце. Когда же она, наконец, смогла открыть глаза, то увидела лицо сына советника. И вот тогда она испугалась.

Эра уже далеко отошла от деревни и была одна на дороге, с одной стороны лес, с другой поле, а спереди спускавшийся с лошади Ганс.

Он ничего не посмеет ей сделать, – уверяла себя Эра, но страх закрался в нее как ядовитая змея готовая напасть.

- Да что ты ко мне привязался?! Ты мне противен! – прохрипела Эра, гордо вздернув подбородок вверх, но еле заметная дрожь ее губ выдавала страх.

- А ты как всегда не покорна и горда, – мерзко проговорил Ганс, наступая на нее. – Теперь ты мне за все заплатишь, девка!

Эра заметила и плотоядное выражение его лица, и осторожную поступь, словно он подкрадывался к своей добыче.

- Не подходи Ганс! – отступая назад, крикнула Эра.

- А что будет? – издевался он, продолжая наступать на нее.

Эра словно испуганный кролик оглядывалась в поисках помощи, но ждать ее было не откуда. И подобрав платье, она словно молоденькая лань бросилась в чащу леса, пытаясь скрыться среди деревьев. Сначала Эра слышала, только свое громко колотящееся сердце, но потом она услышала хруст веток и тяжелое дыхание преследователя.

Девушка бежала, боясь оглянуться, она была уверена, что сможет оторваться от Ганс, но к ее ужасу, он отставал всего на несколько шагов. Она не могла понять, как же такое может быть с его грузным телом и абсолютным отсутствием здорового образа жизни.

Как страшно! Боже мой! Только бы он не догнал! Только бы не догнал!

Но ее молитвы не были услышаны, ее нога зацепилась за корень древа и она упала, ободрав ладошки и коленки до крови. У нее не было шанса на спасение, преследователь уже навалился на нее всем телом, его руки разрывали на девушке одежду. В лесу раздавался ее жалобный крик и плачь, Эра отбивалась как могла, ее ногти царапали ненавистное лицо, а руки молотили куда придется. Но что может сделать девушка, когда придавлена телом в три раза тяжелее своего собственного. Дыхание Ганса опалило смрадом ее лицо. Ее сейчас стошнит!

«Боженька, только не допусти, чтобы эта свинья надругалась надо мной!»

Ганс с треском разорвал ее платье и его взору предстали две молочно белые груди.

- Они совершенны, – пробормотал он и уткнулся в них лицом. – Теперь ты узнаешь, что такое настоящий мужчина.

Его руки шарили по всему телу, ее сопротивление доставляло ему еще большее удовольствие, но резкая боль заставила его скорчиться и откатиться.

Острая коленка девушки все же смогла достать до самого чувствительного места насильника, угодив прямехонько в пах. Эре удалось освободиться, она на коленках отползла и тут же вскочила на ноги, но сделав всего лишь шаг, снова рухнула, это рука Ганса схватила ее за щиколотку.

Эра при падении больно ударилась, в голове поплыл туман. Нет только не сейчас! Силой воли она смогла прогнать темноту, которая стремилась завладеть ею. Брыкаясь и кусаясь она смогла нанести лишь несколько ударов, вызывая болезненный стон и ругательства Ганса. Вот теперь он рассердился, ударив девушку по лицу, он схватил ее руки и прижал над головой, теперь она была в плену. Другая рука проклятого Ганса подняла ее платье, как же она сопротивлялась, ее тело извивалось и выгибалось, стремясь получить свободу, но это только возбуждало насильника еще больше.

Рыдание вырывалось из ее груди, ей неоткуда ждать помощи, Эра теряла силы, отвращение, отчаяние и нестерпимая боль в заломленных руках, слезы беспомощности и безысходности текли по испачканным грязью и кровью щекам, оставляя вымытые дорожки.

Она видела как он возится со штанами, спуская их со своих толстых бедер, последняя попытка вырваться не увенчалась успехом, он с силой ударил ее голову об землю, она стала терять сознание, но вдруг она уже не чувствовала тяжести придавившего ее тела, она была свободна. Тряхнув головой, она снова обрела зрение и слух, пред ней предстало невероятное зрелище: Ганс и что-то огромное катались по земле, слышались угрожающее рычание и крики о помощи.

Она спасена! Ее верный белый волк, снова спас ее. Вцепившись в руку Ганса, он оттащил его от девушки. Он был страшен, пасть в оскале, белый клики обагрились кровью, он не щадя терзал обидчика Эры. Девушка с ужасом увидела как он вцепился Гансу в лицо и она знала, что волк не пощадит Кана, загрызя его насмерть. В лесу раздавался крик ужаса и боли Ганса, тот никак не мог освободиться от смертоносной пасти огромного волка появившегося ниоткуда. Но как-то изловчившись он отбросил от себя беспощадного зверя и бросился бежать, слыша как сам стал преследуемой добычей. Волк мчался за ним.

- Вольф, не оставляй меня! – заплакала Эра, боясь, что если он исчезнет Ганс снова вернется.

От борьбы и страха, девушка не могла пошевелиться, слезы не останавливаясь, текли из глаз, платье распахнулось на девичьей груди. Только когда она ощутило шершавый язык своего друга на своем лице, Эра пришла в себя, крепко прижавшись к его шее, она зарыдала пуще прежнего. Он вернулся, чтобы защитить и утешить ее.

- Если бы не ты…если бы не ты…

Волк оставался рядом все-то время, пока девушка яростно скребла себя в ручье, смывая грязь и воспоминания о случившемся. Как же ей плохо, как бы она жила, если б волк не спас ее, как бы она смотрела в глаза любимого, если б насильник смог осуществить свою мерзкую задумку.

Стыдлива стянув края разорванного платья, Эра подошла к своему охраннику, защитнику и верному другу.

- Теперь из-за меня, на тебя откроют охоту, – девушка опустилась перед ним на колени и взяла в ладони его морду. – Ты понимаешь меня? Ты должен бежать отсюда, далеко, далеко, чтобы они не смогли причинить тебе зла. Беги же!

Эра встала и пальцем указала ему на чащу леса, но волк не сдвинулся с места.

- Ну, что же ты стоишь миленький, беги прочь из этого леса, спасайся!

Волк даже не пошевелился. Эра топнула ногой, и снова указала пальцем в лес.

- Уходи! Убирайся прочь! – закричала она, то угрожая ему, то моля. – Тебя же убьют, глупый, иди прочь, и больше никогда не возвращайся.

Но волк и не собирался слушать ее, и только когда она разрыдалась в голос и обняла его, он дрогнул.

- Хороший мой, спасайся, – Эра не стыдилась своих слез, она просто не могла позволить, чтобы с этим замечательным животным могло, что-то случиться. – Я не прощу себе, если ты погибнешь из-за меня.

Эра встала и пошла прочь от него, слыша за собой его осторожные шаги. Она ни разу не обернулась, и лишь оказавшись около фермы, застыла. Девушка чувствовала, что он охраняет ее, не думая о своей безопасности.

- Уходи, я больше не приду к тебе!

И не оборачиваясь, она вошла сначала во двор, а потом в дом. Он, еще долго сторожил ее покой, на окраине поля, где хорошо было видно все вокруг, и только когда солнце блеснуло в последний раз, скрываясь за горизонтом, он оставил свой пост, убежав в чащу леса.

 

Глава 11.

- Кто это сделал? – Бушевал Манфред, увидев окровавленное лицо сына. – Ему не жить!

- Это она во всем виновата, – причитал Ганс, пока горбатая старуха промывала рваную рану на его лице. – Ай, больно старая карга! Оставь меня в покое!

- Потерпи, иначе твоя рана загноится! – резко прикрикнула старуха.

- Ганс, не скули как щенок, – оборвал его жалобы советник.

- Но папа, это чертовски больно!

- Валда, дай ему зелье, которое снимает боль, а то он зарыдает, как малое дитя, когда ты будешь зашивать его лицо.

- Зашивать? Не позволю! – заорал Ганс, вскакивая со стула.

- Заткнись и сядь, – рявкнул Манфред.

Валда влила Гансу горькое питье, и он расслабился, даже когда игла проткнула его кожу, он не вздрогнул. Старуха сделала последний стежок и с удовлетворением посмотрела на свою работу, вдоль всей щеки протянулся отвратительный воспаленный шрам, делая его лицо устрашающим  и ужасным.

- Вот теперь ты выглядишь как сам дьявол! – усмехнулась старуха и стала осматривать поврежденную руку, -  Кто ж тебя так подрал?

Валда закончила перевязку, без слов собрала окровавленные тряпки, тазик с темной водой и вышла из комнаты, оставив отца и сына наедине.

- А теперь расскажи все по порядку, – твердо сказал Манфред, поворачиваясь к сыну.

Под действием зелья, которое дала ему Валда, Ганса стало клонить ко сну, но голос отца все не давал ему блаженного отдыха.

- Я последовал за этой девкой, повалил ее на землю, как ты и советовал. Я разорвал на ней тряпье, и там оказалась самая прелестная плоть, какую я только видел, – Ганс облизнулся. – Она вырывалась и брыкалась как молодая кобыла, но я смог укротить ее, но когда я уже собрался насадить ее на свое копье, на меня набросился волк.

- Волк?

- Да! Огромный белый волк! – Ганс показал на свое лицо. – Его клыки словно лезвие кинжала. Я уже думал, что мне конец, но она отозвала его, и зверь послушался.

- Послушал, говоришь! – Манфред запустил руку в седеющую шевелюру, его лицо приняло грозный вид. – Значит, он вернулся.

- Кто? – невнятно спросил Ганс, но тут же погрузился в сон.

 

Эра оказалась права, охота за белым волком началась. Советник лорда Резенбургера, Манфред Кан созвал всех охотников в округе с целью убить единственного нужного ему волка, а именно белого.

Но это оказалось не все, не только на ее верного друга была объявлена охота, но и на нее – Эру, тоже. Ее обвинили в колдовстве, и если б она не заметила пыль вдалеке, поднятую вооруженным отрядом, Эра бы не успела укрыться в чаще леса на своей поляне.

Ганс добился своего, он либо сожжет ее на костре, либо запрячет в подземелье замка, где время от времени будет пользоваться ее телом, пока она не умрет. Ни одна из этих участей ей не нравилась.

Когда сумерки спустились на землю, Эра пробралась на ферму и обнаружила из своего укрытия, стражу около дома. Ее ждали.

- Папочка, прости, – прошептала Эра в темноту, но когда она хотела уже бежать, чья-то рука зажала ее рот. Девушка отчаянно стала сопротивляться, но вторая рука крепко прижала ее к широкой груди и она услышала знакомый шепот.

- Эра, это я – Вольфганг.

Слезы облегчения навернулись на ее уставшие очи, и упав в объятия любимого, она позволила, чтобы он подхватил ее на руки и понес. Куда? Зачем? Какая ей теперь разница! Единственный с кем ей хотелось быть был Вольфганг.

Она слепо доверилась ему, пока он нес ее в неизвестном направлении. Эра тихо плакала, промочив его рубашку, достав своими горькими слезами до его любящего сердца.

- Девочка моя, – Вольф целовал ее волосы, нашептывая ей слова любви. – Я никому не позволю причинить тебе вред. Ты мое сокровище, моя любимая.

Эра, убаюканная его тихим голосом и крепкими руками, словно в колыбели, заснула. Она очнулась только когда он бережно положил ее на кровать.

- Где мы? – открыла она сверкающие от слез и сна глаза.

- В моем убежище.

Эра осмотрелась вокруг, увидела деревянные стены, очаг, в котором жарко полыхал огонь, дубовую кровать застеленную шкурами зверей.

- Ты здесь живешь?

- Да.

Вольфганг нежно убрал прядь волос упавших на чело любимой. Как же ей удалось завладеть его сердцем, которое казалось, уже умерло в его груди десять лет назад. Как ее губы, могут приносить ему радость и муку одновременно. Почему злая судьба распорядилась его жизнью так несправедливо.

Эра видела перед собой самое красивое лицо, Вольфганг позволил ей дотронуться до неведомого, почувствовать силу любви, заставить трепетать от одного его прикосновения. Ее любовь была так велика, что она просто не могла обрекать его на опасность. Она резко встала.

- Я должна покинуть тебя, мой дорогой Вольф.

- Но тебе нельзя сейчас уходить, тебя везде ищут.

Эра глубоко вздохнула.

- Тогда ты должен знать, в чем меня обвиняют, – он снова кивнул. – Ты веришь им? – Эра затаила дыхание.

- О том, что ты колдунья? – Вольфганг ласково улыбнулся. – Да так оно и есть. Ты очаровала меня, опутала своей чистотой и невинностью. Но никогда я не дам тебя в беду. Слышишь! Никогда!

- О, мой благородный рыцарь, – Эра сама прижалась к нему, отдавая свои губы в его власть, наслаждаясь страстным танцем их языков и сплетенных тел.

- Ты мой яд, ты мое счастье, – шептал Вольф, покрывая ее лицо, шею, грудь, страстными поцелуями. – Как же я хочу тебя, мой ангел и как же я проклинаю тот день, когда увидел тебя!

- Но почему?

- Потому что из-за меня ты будешь обязательно страдать!

Эра больше не спрашивала его ни о чем, его пальцы и язык творили с ней чудеса, а губы открывали дверь в страну наслаждений.

Девушка знала, что утром Вольф таинственно исчезнет, но все же снова расстроилась – его не было с ней, окутанной теплым покрывалом, обнаженной и теплой.

Ей безумно хотелось проснуться в его объятиях, и сказать ему «доброе утро», готовить для него завтраки, обеды и ужины. Хотелось быть с ним рядом ночью и днем.

Быстро одевшись и умывшись из кувшина, который заботливо оставил хозяин, Эра вышла из деревянного домика. Почти сразу она поняла, где находится, ведь свой лес она исходила вдоль и поперек. Здесь было заметно прохладней, так как они были высоко в горах, покрытых деревьями. В такую чащу заходили либо дураки, либо искатели приключений. Эра поежилась от прохлады, на какое-то время она была в безопасности, но надолго ли? Девушка вернулась в дом и возле очага, увидела завернутый в полотенце хлеб и сыр, в кувшине было темно-красное вино. Почти с жадностью съев все до последней крошки, Эра почувствовала себя прекрасно, не считая постоянного волнения.

Чем же занять себя? Девушка внимательно осмотрела домик, сначала она вытрусила коврик, лежавший на полу. Взяла метлу в углу и вымела всю пыль и грязь, вычистила золу из очага и заново распалила огонь. Домик наполнился теплом и уютом.

Какого же было удивление Эры, когда в маленьком подвальчике она обнаружила целую ногу барана, домашнюю колбасу, муку, зерно и всякие овощи. Отобрав необходимые продукты, она приготовила бульон на бараньей косточке, с молодой морковкой и картофелем, зеленью петрушки и шафрана. Плов получился сочным из мяса того же барашка, с молодыми стручками горошка. На десерт же она приготовила пирог, из которого сочился яблочный сок, пропитывая своим ароматом всю округу. Эра даже не заметила, что за всеми приготовлениями и уборкой прошел целый день, а за окнами стояла непроглядная мгла. Даже не успев подумать об этом, дверь отворилась и вошел Вольфганг с широкой улыбкой.

- Я не ошибся или в моем домике поселилась лесная фея, – он раскрыл объятия и разрумянившая от очага Эра, бросилась к нему, ластясь словно котенок.

- Если ты каждый раз будешь так меня встречать, то превратишь меня в твоего покорного раба, – между поцелуями прошептал он.

Ужин превратился в пир, Вольфганг не мог оторвать от аппетитных лакомств, но глаза его были направлены на любимую – нет лучшего зрелища, чем прелестная дева.

Когда ужин подходил к концу, за окнами где-то далеко жалобно завыл волк, ему было больно, и Эра бросилась к двери.

- Постой, – остановил ее Вольф. – На улице ночь, вокруг полно капканов.

- Ты не понимаешь, это он, мой друг, мой волк, – Эра отчаянно вырывалась из крепких объятий любимого.

- Это не он Эра, – в голосе Вольфа было столько уверенности, что она с надеждой подняла глаза.

- Откуда ты знаешь?

- По пути я видел охотников, они преследовали серого волка, но не белого.

- Боже! – Эра закрыла ладошками лицо. – Они не оставят его в покое пока не убьют. Это я во всем виновата, если бы он меня не спас, если б…

Вольф ласково привлек ее к себе.

- Ты ни в чем не виновата, – утешал он. – Я так ему благодарен, что он был рядом с тобой, когда нужен был тебе.

В эту ночь они не спали, прислушиваясь к зловещей тишине, нависшей над лесом. Перед рассветом Вольфганг как всегда встал, чтобы скрыться в наступающем дне, но Эре не спала.

- Не уходи, я боюсь за тебя, – прошептала Эра, заставив его вздрогнуть от неожиданности.

- Я не могу, родная, – его плечи безжизненно опустились. – Я бы так хотел, но…

- Я не понимаю, куда ты исчезаешь, почему убегаешь от меня. Что ты скрываешь?

Вольфганг быстро пересек комнату и опустился перед ней на колени, взяв в свои большие ладони ее маленькое личико.

- Я буду рядом. Даже если ты не сможешь меня увидеть, я буду охранять тебя. Но больше не спрашивай меня ни о чем.

Столько чувств было в его словах, что невольная слезинка скатилась по ее щеки, но его губы словили ее и осушили.

- Моя любовь будет всегда с тобой, моя девочка.

И он вышел навстречу новому дню.

Утром она прибиралась, а вечером не могла дождаться встречи с любимым, все чаще и чаще терзая себя мыслями, где он пропадает. И так повторялось, днем в ожидании, ночи в ласковых объятиях. Эра очень волновалась за отца, но надеялась, что Ганс оставил его в покое. Ее волк больше не приходил, то ли боясь привести к ней охотников, то ли покинул эту местность. И все же чувство, что ее белый друг рядом никогда не покидало, словно незримые крылья защиты, распростертые над ее головой.

В одно пасмурное утро она не могла усидеть на месте, постоянно возвращаясь к окну. Непонятное беспокойство не покидало ее. К полудню на улице начался дождь такой силы, что не видно было даже на расстоянии вытянутой руки.

Как она могла сквозь шум дождя что-то расслышать, но Эра была уверена, что это был жалобный вой. Мгновенье подумав, что Вольфганг будет вне себя от переживаний за нее, если не застанет, но ничего не могла с собой поделать. Девушка выскочила на улицу и помчалась, толком не разбирая дороги, не зная куда бежит, ее вело сердце. А в голове сидела одна и та же мысль: «Только б успеть! Только б успеть!». Падая, и тут же вставая, что бы снова бежать, перепачканная вся в грязи, с расцарапанными руками и ногами, она упорно продвигалась вперед.

Уже отчетливо слышалось рычание, и грязное ругательство грубого голоса. Эра зажала рот рукой, чтобы возглас ужаса не вырвался из ее груди. Взору открылась страшная картина, ее милый волк, попался в капкан: его передняя лапа была зажата крепкими стальными клыками. Но что самое страшное это была стрела, торчащая в спине, и доставляющая ему нестерпимую боль.

Эра видела, огромного, как медведь мужика, за плечами которого висел лук, а на боку кинжал. Он грязно ругался, и девушка заметила зияющую рану на его груди.

- Прощайся, тварь, – и охотник, полез за спину.

Эра без сознательно подобрала огромный сук дерева и подобравшись к нему, ударила его в тот самый момент как он натянул тетиву. От удивления глаза охотника расширились и он рухнул наземь. Эра выронила свое оружие, руки тряслись, в глазах стоял страх.

- Вольф, – позвала она, медленно приближаясь к нему. – Тише, тише.

Эра ласково погладила по его голове, нужно было освободить его лапу, но это казалось непосильной задачей, которую невозможно было преодолеть.

- Что мне делать? – шептала она.

Необходимо было чем-то разжать капкан и Эра нашла крепкую ветку, и стирая капли дождя застилающие глаза, она вставила в капкан, который пленил ее друга. С первого раза ей не удалось разжать его, только причинила боль волку, который отчаянно заскулил.

- Потерпи, миленький, – Эра со всех сил налегла на рычаг и к ее радости капкан открылся на несколько сантиметров, но и этого хватило, чтобы лапа была на свободе. Волк вскочил на ноги, но кровь текла ручьем из поврежденной конечности и он упал навзничь.

- Нет, хороший мой не шевелись.

Эра оторвала кусок ткани от своего последнего платья и перевязала лапу, которая сразу пропиталась кровью. К стреле она даже боялась притронуться.

- Вот так, а теперь мы должны дойти до домика, – волк попытался встать, но силы ему отказали.

- Ну же попробуй, тебе больно, я знаю. Но нужно попасть в домик.

Волк заскулил, но так и не смог сделать ни шагу. Заламывая руки от отчаяния, Эра стала искать выход, но его не было. Вдруг ее взор упал на тихо заржавшую неподалеку лошадь охотника, на которой была привязана объемная сумка. Внутри оказалось сокровище в виде веревки. Найдя четыре огромные ветки, она связала их вместе, и прикрепила к лошади, таким образом, превратив их в носилки. Почти угрозами она заставила волка лечь на них. Взяв лошадь под узды, Эра стала медленно вести ее к домику, один край импровизированных носилок был приподнят, а другой тащился по земле, подпрыгивая на каждой кочке и выбоине. Волк тихо поскуливал, разрывая сердце девушки от жалости.

По пути Эре несколько раз приходилось понукать лошадь, уговаривая ее, угрожая и умоляя сделать еще шажочек по размокшей земле, превратившейся в грязь.

Эре казалось, что прошла вечность пока она не увидела дом. Кое-как ей удалось перетащить обессиленного волка на шкуры возле очага. Он лежал неподвижно, наблюдая за ней.

- Надо что-то делать? – Эра склонилась к нему. Стрела, торчащая у него в спине, приводила ее в ужас, но вытащить ее было бы слишком опасно. Есть только один человек, который мог помочь ему.

- Я скоро вернусь, ты только живи.

Эра бросилась на улицу, и с трудом забравшись на лошадь, пустила ее галопом, молясь, чтобы она не подвернула ногу, или не сбросила ее с обрыва. Эра выбрала самый короткий, но небезопасный путь. Один раз она чуть не слетела с коня, который спотыкнулся о камень, но все же удержался на ногах.

Когда Эра добралась до деревни, к счастью из-за дождя все сидели дома, а на улице вечерело. Подъехав к дому Уильяма, она забарабанила в дверь и через несколько минут, которые показались ей вечностью, старик открыл дверь.

- Господи, Боже мой! – воскликнул он, увидев Эру.

Перед ним стояла хрупкое создание с ног до головы покрытая грязью, с волос стекала вода, а в глаза широко распахнуты от страха. Уильям затащил ее в дом.

- Что произошло!

- Скорее дедушка, нам нужна ваша помощь! – Эра тащила его за собой, но он резко остановился и повернул ее к себе.

- Сначала ты переоденешься и умоешься, а по дороге расскажешь мне все.

Эра не стала спорить, но она так боялась не успеть. Наспех умывшись и вытерев насухо тело и голову, она облачилась в рубаху и штаны, которые ей дал старик, правда штаны, то и дело пытались соскользнуть с ее тоненькой талии, и поэтому пришлось подвязать их веревкой. Поверх одежды Уильям накинул ей дождевик, который защитит ее от непогоды.

- А теперь в путь, – скомандовал он.

Эра помогла взобраться на лошадь старику, привязала его сумку с травами и лекарствами, а сама села спереди, пустив галопом уставшую кобылу. Старик, кряхтя, вцепился в девушку. Что-что, но в его-то возрасте не слишком хотелось трястись на спине клячи, ночью, да еще и в лесу.

Было так тяжело держаться, что все силы уходили именно на это, поэтому они не смогли обмолвиться ни словом. Подъехав к домику, Эра соскочила первая, помогла спуститься старику и поспешила в дом, не забыв привязать лошадь. Уильям последовал за ней, но на пороге она остановилась и повернулась к нему.

- То, что вы сейчас увидите, не должно вас удивить. Это мой друг, он очень ранен, но безобиден когда я рядом, – Эра положила руку на плечо старца. – Он мне очень дорог.

- Тогда я сделаю все возможное, чтобы помочь ему.

Когда же они вошли в дом, Эра удивилась больше Уильяма. На шкурах перед огнем лежал обнаженный мужчина, и в его спине торчала стрела.

- Вольфганг? – прошептала она, не веря своим глазам.

Уильям переводил взгляд с одного на другую, а потом хмыкнул. Это было так не к месту, что две пары глаз устремились на него.

- Похоже, ты так и не открыл ей свою тайну, Вольфганг!

- Как-то не было возможности. Но я очень рад тебя видеть, дедушка.

- Дедушка? – охнула Эра, прикрыв ладошкой рот от удивления.

Вольфганг тяжело вздохнул не в силах встретится с ней глазами, Уильям сверлил того грозным взглядом.

- Мне хоть кто-нибудь, что-нибудь объяснит? – Эра перешла на крик.

- Может, сначала мы позаботимся о Вольфе? – твердо прикрикнул на девушку старик. – Потом я расскажу тебе, все, что нужно знать. А сейчас поставь котелок над огнем и вымой руки, мне понадобится твоя помощь.

Эра выполнила все указания старика, и пока он мыл руки опустилась на колени перед любимым.

- Так ты и есть мой волк? – Эра ласково отвела слипшуюся прядь волос со лба любимого. – Поэтому не мог быть со мной?

Он кивнул, не отводя от нее глаз. Эра видела, что он страдает, и хотела забрать его боль себе, оградить, защитить и лелеять.

- Эра, – услышала она голос старика. – Вот завари эти травы, они помогут ему не так ощущать боль когда, я буду извлекать стрелу.

Уильям осмотрел поврежденную руку, она была повреждена до кости, но перелома не было. Осторожно промыв ее, он наложил мазь и перевязал чистой тканью. Эра видела, как от боли Вольфганг стискивал зубы, а лицо приобрело мертвенно белый цвет.

- Эра не время сейчас плакать, – услышала она властный голос Уильяма. – Давай отвар.

Девушка аккуратно поднесла чашу к губам Вольфганга, и он послушно осушил ее.

- А теперь поцелуй меня, – прохрипел он. – Это лучшее средство от боли.

- Хватит ворковать голубки, – ощетинился Уильям, что-то перемешивая в мисочке.

Наложив получившуюся массу вокруг раны на спину, он взялся за стрелу.

- Готов?

Вольфганг кивнул и острая боль, последовавшая после того как одним уверенным движение, Уильям вытащил стрелу, позволила ему забыться в небытии.

- Он умер? – прошептала Эра, закусив губы до крови.

- Нет, девочка просто потерял сознание. Так даже лучше, он не будет чувствовать боли, когда я буду обрабатывать рану.

Мудрец промыл рану, которая оказалась глубокой и опасной, потом наложил на нее мазь, и накрыл чистой тканью. Эра заботливо укрыла любимого одеялом, и помогла прибраться Уильяму. Вспомнив про лошадь, она вышла на улицу и завела ее в сарай, который стоял позади домика. В нем было свежее сено, насыпав овес в кормушку, Эра распрягла лошадь, вытерла насухо и снова вошла в дом.

Уильям знал, что ей нужно было побыть одной и не последовал за ней, а остался с внуком, любуясь его благородными чертами лица.

- Как он? – спросила Эра, входя в дом.

- Проспит до утра.

Девушка подкинула в огонь полено, разогрела ужин, накормила старца. Пока он ел, она приготовила легкую похлебку для Вольфганга, сама не притронувшись к еде.

- Ну что ж ты молчишь, девочка, – Уильям давно наблюдал за ней, видя тревожные взгляды, который она бросала на Вольфа, понимая ее постоянную потребность притронуться к нему, поправить одеяло или потрогать лоб.

- Почему, не требуешь ответов на свои вопросы?

- Когда он появился, я хотела узнать его тайну, а теперь боюсь спросить.

- Почему?

- Потому что, она может разлучить нас, а этого я боюсь больше всего, – Эра стала заламывать руки от неизвестности.

- Присядь, пора тебе узнать правду.

И только когда девушка заняла стул напротив Уильяма, он начал свой рассказ.

- Я уже рассказывал, как я познакомился со своей дорогой женой. У нас родилась дочь, прекраснее нее не было в округе, и молодой лорд Маркус Резенбургер влюбился в нее с первого взгляда. Никто не удивился, когда он предложил ей выйти за него замуж, а она согласилась. Более пышной свадьбы я не видел, мы с ее матушкой не сдерживали слез, когда наша девочка, говорила слова клятвы перед алтарем. Все видели как они любили друг друга. Не прошло и года, как у них родился сын, очаровательный малыш с волосами матери и глазами, словно два изумруда, он покорил своей беззубой улыбкой каждого. Но больше всего в нем не чаяли души его родители конечно. Мы радовались вместе с ними. Он рос не по дням, а по часам. Его назвали Вольфгангом. Из несмышленого малыша он превратился в крепкого юношу, отец гордился его успехами, а мать жила только им. Я никогда не видел, чтобы юноша, росший в роскоши, мог быть таким благородным, не жадным и добрым. В замке готовы были выполнять все его прихоти, но ему не надо было ничего кроме любви родителей и уважение народа.

Не знаю когда, но в замке появился один человек, который стал обучать молодого лорда искусству ведения обширного хозяйства. Мне было не понятно, почему он имел такое влияние на Маркуса, но он был приставлен к Вольфгангу, хоть и последний почему-то недолюбливал его. Этого человека звали Манфред Кан, у него был двенадцатилетний сын, размазня и хлюпик. Ты догадываешься о ком я говорю – это был Ганс. Мое сердцу подсказывало мне, что Манфред таит в себе угрозу, над моим внуком нависла тень. Я просил зятя убрать Кана от молодого лорда, но тот не желал слышать ничего.

Дочь же невзлюбила его с первого взгляда, а потом внезапно заболела.

Все мои знания оказались ничтожными, и я только мог смотреть на угасающую дочь, не в силах ей помочь. Она умерла в течении трех дней. Я был уверен, что ее отравили, а главное догадывался кто был виновником. Но я не мог доказать этого. Маркус и молодой лорд были безутешны. Потом с моей женой случился несчастный случай, и я поклялся защитить внука, которому грозила беда. Я чувствовал это, но не знал, откуда ее ждать.

Я все больше времени проводил с Вольфом, мы стали очень близки. Мне удалось отдалить Манфреда от него. Жизнерадостность сына вернула свет в замок и лорд, снова стал таким как прежде, гордясь сыном.

Когда Вольфгангу исполнилось восемнадцать лет, отец устроил в честь него пир, на который была приглашена вся знать из примыкающих земель.

Из соседнего замка приехала вдова со своей дочерью фройлин Хельгой Блюнг. Эта дева была очаровательна, словно роза, к ней притягивались взоры всех мужчин. Правда, Вольфганг остался к ней равнодушен, а Манфред наоборот воспылал к ней сильными чувствами. Манфред не давал ей прохода, заваливал подарками, признавался в любви, а она лишь смеялась над ним, поглядывая на молодого лорда.

Манфред это видел и ненавидел Вольфганга за это. Коварный Манфред написал записку от имени молодого хозяина и послал фройлин Блюнг. Естественно она пришла, встреча была назначена на стене замка. Какого же было ее удивление, когда вместо молодого Резенбургера появился Манфред.

- Что вы здесь делаете, Манфред? – спросила Хельга. – Я жду другого человека.

- Записку написал я, – ответил он.

- Но зачем?

Его голос дрожал от переполнявших чувств, когда он признавался ей в вечной любви. И конечно для него был удар, когда над его чувствами посмеялись.

- Да кто ты такой, – высокомерно произнесла девушка. – Простолюдин, без имени и рода. Неужели ты думаешь, что я могу полюбить такого как ты. Мое сердце принадлежит Вольфгангу, молодому лорду, и только он достоин меня. А ты всего лишь пыль под его ногами.

Конечно же, эти слова разбудили в его душе гнев. Он не ведая, что творить, схватил девушку и повалил на холодные камни. Манфред Кан обесчестил ее, а она не выдержав позора прямо на его глазах бросилось со стены замка с именем молодого лорда на губах.

- Даже в час смерти ты хотела его, – зло крикнул он в темноту, где бездыханное тело девушки распласталось на камнях оврага.

Манфред обезумел – ненависть к Вольфгангу за любовь к нему девушки, породила в его душе самого черта.

Призвав на место гибели девушки ничего не подозревавшего молодого лорда, Манфред предстал перед Вольфгангом.

- Ты не заслуживал ее, – закричал Манфред.

- О чем ты, Манфред? – удивился Вольфганг.

Но тот словно ничего не слыша, продолжал кричать.

Вольфганг впервые испугался. Над человеком, которого он так давно знал стали сгущаться тучи и раздались ужасающие раскаты грома.

- Это я должен был родиться сыном лорда, а не простого бедняка. Я! Я! Я! Но я исправлю эту несправедливость, – Манфред поднял руки, и за его спиной небо прорезала яркая молния, с неба хлынули потоки воды.

- Я проклинаю тебя! – закричал Манфред. – Днем ты будешь зверем, а ночью – превращаться в человека, испытывая боль, словно твое тело раздирают на мелкие кусочки. Ты будешь жить в страхе, на тебя будут охотиться, а ночью ты будешь взирать в окна этих людей с ненавистью. Тебе придется убегать из одного города в другой, из деревни в деревню. Тебя будут гнать отовсюду, ты будешь словно прокаженный, не человек и не зверь! – и с этими словами грозный колдун в свете мелькающих молний и ужасающих ударов грома исчез в тумане.

Вольфганг бессмысленно смотрел на то место, где только что стоял Манфред, не понимая, что только что произошло. Дождь так же внезапно прекратился, как и начался. За горизонтом задребезжал рассвет и стоило первому лучу солнца коснуться молодого лорда, как он упал на колени и его тело пронзила резкая боль.

В тот же миг на стену замка высыпались гости под руководством Манфреда. Перед их взором предстала картина, как Вольфганг из человека превратился в белого волка.

- Оборотень! – закричали люди. – Он убил фройлин Хельгу.

- Убить его! – подхватили люди. – Убить.

Вольфганг едва убежал, покинув замок, людей, которых любил и земли, которые принадлежали ему по праву.

Лорд Резенбургер стал сам не свой. Он как приведение ходил по замку, ни с кем не разговаривая, часами стоя на стене замка, чтобы потом запереться в своей комнате. Кан добился своего, он лишил народа честного правителя и законного наследника. Он стал управлять землями, принадлежащими столетиями роду Резенбургеров, от имени старого лорда. Люди ненавидели советника лорда за его жестокость, жадность и несправедливость. А Манфред презирал простой люд, позабыв, что сам из них.

- Но что, же случилось с Вольфгангом? – спросила Эра.

- О нем больше никто не слышал, так как долгие годы была объявлена награда за голову белого волка.

- Почему же он вернулся?

- Давай спросим об этом его завтра, – старик устало потер глаза. – Надо поспать девочка.

- Но у меня столько вопросов! – воскликнула она, но Уильям покачал головой и примостил на тюфяке свои старые кости, чтобы через секунду уже засопеть под тихий шелест листвы, доносящейся из леса.

Эра не спала, она лежала и смотрела в любимое лицо, целовала его губы, которые под властью сна стали мягкими и безвольными. У Вольфганга поднялся жар, он метался по кровати, а девушка пыталась удержать его на месте, чтобы рана не открылась снова. Уильям снова заварил травы и по избушке поплыл сладковатый аромат.

- Это снимет жар, он должен выпить, – протянул он чашку с отваром Эре.

Было не легкое дело заставить спящего мужчину, да еще метавшегося в бреду выпить лекарство, но ее тихий голос, творил чудеса, даже во сне она имела над этим мужчиной власть – он выпил все до капельки и снова погрузился в небытие. Жар упал и он замер на одном месте, его дыхание было еле слышно, но грудь вздымалась мерно и спокойно.

Веки Эры словно налились свинцом и она, примостившись на краю кровати заснула, но когда она открыла воспаленные после бессонной ночи глаза, то сначала испугалась, почувствовав, что-то влажное упирающееся ей в шею. Это был нос белого волка, солнце встало, а значит, ее любимый снова превратился в зверя.

Стараясь не разбудить никого, она встала, умылась, растопила угасший за ночь очаг, и заварила отвар, как рассказывал Уильям. Волк проснулся и попытался встать, но рана причинявшая боль приковала его обратно к постели.

- О, милый Вольф, не вставай, – Эра присела рядом с ним. – Тебе надо набираться сил.

Волк прикрыл веки, но через секунду снова взглянул на нее. Эра вздрогнула, когда увидела не глаза волка, как она раньше думала, а изумруды очей своего возлюбленного.

- Мой любимый!

Эра прижалась к нему, ощущая как шерсть щекочет ее кожу. Но теперь она так же знала, что когда последние лучи солнца спрячутся за горизонт эта мягкая шерсть исчезнет и ее место займет гладкая кожа любимого.

- Мы всегда будем вместе! Я никогда не оставлю тебя! Не знаю как, но мы снимем с тебя это проклятие, и заживем долго и счастливо.

Уильям проснулся и с хрустом расправил затекшие старые кости. Его преклонный возраст требовал хотя бы мягкой постели, а не твердого тюфяка. Но он не жаловался. Уильям готов был просыпаться хоть на камнях, лишь бы видеть своего внука вновь и вновь.

- Как он девочка? – спросил он у Эры.

Эра вздрогнула.

- Уильям, доброе утро. Мне кажется у Вольфа легкий жар, но в целом не пройдет и дня как он окажется на ногах, – с уставшей улыбкой произнесла она.

- Мне нужно возвращаться в деревню, но к завтрашнему вечеру я вернусь, – пообещал Уильям.

- Но ты так и не сказал, как снять проклятье, – заволновалась девушка.

- Много тысяч лет назад, таким проклятием юная богиня закляла юношу, который предпочел ее невероятной красоте земную девушку. Но влюбленные были такими молодыми и чистыми в своей невинности, что боги пожалели их и загадали загадку, позволяющую снять это страшное наказание ревнивой богини.

Она звучала так: «Коль в последний час свой, предстанешь пред тем кто проклял тебя. А новая жизнь, подаренная тобой, сделает бессмертным тебя. То развеются чары и вновь, обратишься ты в человека, покинув облик зверя навек».

Вот уже десять лет я ломаю себе голову над разгадкой, – Уильям огорченно вздохнул.

- А что случилось с теми влюбленными? Им удалось снять проклятие? – с надеждой спросила Эра.

- Я перерыл сотни летописей, но так и не нашел ничего про их судьбу.

Эра так расстроилась, что даже не заметила, как Уильям покинул их. Она столько думала над загадкой, но только лишь заработала головную боль, так и не приблизившись, ни на шаг к разгадке.

День тянулся безумно медленно, но как только солнце стало клониться на запад, Эра оглянулась на спящего волка и вышла из домика. Она знала, что сейчас произойдет превращение, но не была еще готова увидеть это, боясь, что захочет убить Манфреда за боль, которую испытывает каждый раз ее любимый.

Вольфганг проснулся, за окнами стояла непроглядная ночь. Во рту было сухо, а плечо нестерпимо болело. Его охватила тревога, но он не мог понять ее причину.

Он огляделся и увидел Эру, которая склонилась над очагом, что-то помешивая в котелке.

Теперь он понял, почему его охватила тревога – она знала правду о нем. Вольфганг испугался. Что теперь почувствует к нему Эра? Отвращение? Жалость? А может то и другое? Он не выдержит этого, сбежит не оглядываясь.

Неловко приподнявшись, он застонал, когда резкая боль прострелила больное плечо.

Эра резко обернулась и увидела болезненную гримасу на лице любимого.

- Привет, – прошептал она, не зная, что еще сказать.

Он отвел взгляд, не желая видеть в ее глазах жалость.

- Ты больше не хочешь на меня смотреть? – жалобно прошептала Эра. – Я больше не нравлюсь тебе?

Он резко вскинул голову, почувствовав дрожь в ее голосе, и тогда он увидел это: ее лицо светилось неуверенностью, а глаза пылали любовью. Любовью к нему.

Сомнения, тревоги, печаль вмиг развеялись и он протянул ей здоровую руку, приглашая в свои объятия.

- Привет, любимая, – прошептал Вольф, когда Эра прижалась к нему, заливаясь слезами. – Спасибо, что спасла меня.

- Я так боялась, что потеряю тебя, – всхлипывала она, покрывая его лицо поцелуями. – Я все время молилась о том, чтобы ты жил.

Постепенно Эра перестала всхлипывать и успокоилась, но Вольф все так, же нежно гладил ее по голове и перебирал волосы, получая радость от такой простой ласки.

- Я должна пойти проведать отца, – сказала Эра.

- Это очень опасно.

- Но он ужасно волнуется за меня.

- Ты никуда не пойдешь, – твердо заявил Вольфганг. – Я сам проверю как он.

- Но ты даже встать не можешь, куда ты пойдешь со своими ранами. И тебе нужно хорошо питаться, чтобы поправиться, – Эра встала, легко преодолев его сопротивление.

Насыпав легкой похлебки, она буквально с ложечки, покормила Вольфа и только посмеивалась над его бурчанием о своей немочи.

- Я и сам могу поесть, – бормотал он, между ложками, которые Эра ловко засовывала ему в рот.

И хоть Вольфа раздражало его состояние, и он то и дело возмущался, но забота Эры была безумно приятна. Наевшись, он довольно откинулся на подушки.

- А теперь тебе надо поспать, – строго сказала Эра, но увидев, как он недовольно скривился, рассмеялась.

- Только если ты полежишь со мной рядом, – выдвинул он свое требование, хоть глаза уже сонно слипались.

- От такого заманчивого предложения я не в силах отказаться, – проворковала Эра и уютно устроилась рядом с милым бурчуном.

- Пообещай мне, что никуда не пойдешь? – прошептал, засыпая Вольф, убаюканный ее руками, нежно гладящими его.

- Обещаю, что сегодня нет, ведь сейчас ночь на дворе – Эра услышала, как он стал дышать ровно и мерно, погрузившись в целебный сон, а потом шепотом добавила. – А вот завтра…

 

 

Глава 12.

Что-то мокрое и теплое прикоснулось к щеке Эры и она открыла глаза. Влажный язык белого волка, еще раз лизнул ее в нос.

- Доброе утро, Вольф, – Эра ласково ему улыбнулась.

Вольф аккуратно встал и к ее радости спрыгнул с кровати.

- Скоро ты совсем поправишься, – сказала она.

Белый волк, прихрамывая, вышел из дома и спустя несколько минут вернулся. Было видно, что каждый шаг дается ему с трудом, и Эра попросила его снова лечь и он безропотно подчинился. Теперь Эра знала, что Вольфганг, запертый в теле волка, прекрасно все понимал, и она обращалась к нему как к человеку.

Пока Эра хлопотала по дому, Вольф заснул, а она мысленно извинившись перед ним, покинула домик.

Она твердо решила увидеться с отцом и успокоить его. Так же она понимала, что должна вернуться до захода солнца, а путь был не близок.

Лес, шумел как всегда, радуя щебетанием птиц и буйством красок природы. Эра поняла, что соскучилась по нему за то время, пока ухаживала за Вольфом. Ей почти нестерпимо захотелось оказаться на своей поляне и окунуться в прохладу своего источника. Пока она пробиралась сквозь густой лес, солнце поднялось высоко в небо, оповещая, что уже давно полдень.

Но вскоре она стала узнавать родные места. Любимая поляна раскинулась перед ее взором, приглашая к себе. Эра вбежала на нее и отчего-то залилась смехом. Как же она любила свой лес. Вода все так же журчала в ручье и была кристально чистой. Не думая Эра сбросила с себя все, забыв об осторожности, и погрузилась в холодную воду. Какое наслаждение было почувствовать, как течение омывает ее тело, смывая всю грязь, тревогу и печаль.

Выйдя из воды, Эра раскинулась на мягкой траве, подставляя свое мокрое тело высыхать под теплыми лучами.

Снова натянув на себя порядком заштопанное платье, Эра уже более осторожно, почти крадясь, направилась на ферму. Скрываясь в зарослях и оглядываясь, словно пугливая лань, она остановилась в поле, а сразу за ним был ее дом. Но приблизившись на столько, что можно было его рассмотреть, Эра зажала кулак во рту, чтобы не закричать от увиденного. На месте, где она родилась, где мать пела ей колыбельные, а свист отца доносился из мастерской, остались только почерневшие стены. Ее дом был сожжен и разрушен. Эра на подгибающихся ногах вошла во двор, везде валялась какая-то утварь, черепки посуды, которую с таким трудом и любовью создавал ее отец. Самого отца нигде не было. Жив ли он вообще? Или может, прячется также как и она?

Эра понимала, что ей пора было отправляться в обратную дорогу, но грусть, разъедавшая душу, не позволяла сдвинуться с места. Как мучительно смотреть на развалины, которые еще недавно были ее домом. Она задумалась, что же будет с жизнями всех кого она любит. Что будет с ней? С отцом? Вольфом и Уильямом?

Что ж, пора двигаться дальше. Наверняка Вольфганг уже сходил с ума от тревоги за нее. Девушка подавила боль утраты и ступила на тропу.

Вольф проснулся от боли разрывающей тело. Он, наверное, никогда не сможет привыкнуть к этой боли. В момент, когда он снова превращался в человека или в волка ему хотелось умереть, чтобы только не испытывать эти муки.

- Эра, – позвал Вольф, но ответа не последовало. – Где же она на ночь глядя, – подумал он.

Послышался скрип двери, Вольфганг улыбнулся, ожидая, что сейчас войдет его девочка, но это была не она.

- Ну, здравствуй, внук, – улыбнулся ему Уильям.

- Привет, – пробубнил он, стараясь подавить тревогу за Эру.

- Не очень-то ты рад видеть деда, – обиделся тот. – Который между прочем, растерял все кости пока добрался до вас.

- Извини дедушка, – Вольф встал и к своему облегчению понял, что боль притупилась. – Я немного волнуюсь за Эру, проснулся, а ее нет.

- Ну, ну, не стоит волноваться, она девочка умная далеко не пойдет, да и лес она знает лучше всех, – Уильям нахмурился. – Правда в деревне только и говорят, что о ней. Ищут ее. Ганс пеной от злости исходится от того что найти не может.

- С ней что-то случилось, – Вольфганг стал натягивать на себя одежду. – Я должен найти ее.

- Куда ты? Рано тебе еще вставать, рану разбередишь, вон только заживать стала. Вернется твоя Эра, если бы словили, то вся деревня б гудела. Я уж точно знал бы. – увешивал старик.

Не успел он договорить, как Эра вошла в дом с виноватой улыбкой.

- Где ты была? – заорал на нее Вольф во все легкие.

Когда она вошла на него нахлынула такое облегчение, что она жива и здорова, и ему тут же хотелось обнять ее, но увидев виноватое лицо девушки, Вольф сразу догадался, где она пропадала.

- Ходила к отцу? – его глаза горели гневом. – После того как я тебе запретил!

- Да, да! – воинственно крикнула она в ответ, но потом сникла и расплакалась. – И не кричи на меня.

Вольфганг подскочил к ней и заключил в объятия.

- Я так волновался, – шептал он. – Я думал тебя схватили. Мне всякие мысли в голову лезли. Если б с тобой что-то случилось…

- Прости меня, прости, хороший мой…но я должна была…а там…- Эра снова разрыдалась.

- Ну, тише, тише, – успокаивал Вольф любимую.

- Они все сожгли, ничего не осталось одни угли, – рассказывала Эра. – А отец? Я не знаю, где он…

- Я знаю! Рудди в темнице.

Эра уткнулась в широкую грудь Вольфа, вновь содрогаясь в рыданиях.

- Все из-за меня.

И вдруг Эра вскочила и стала метаться по комнате.

- Я освобожу его, – говорила она вслух. – Проберусь в замок и освобожу его.

- Тебя схватят! – спокойно прервал ее мысли Уильям. – Тогда нам с Вольфом придется спасать тебя, а это рискованно.

- Но папа…

- Мы сделаем так, – теперь уже Уильям ходил по комнате, рассуждая вслух. – Я завтра вернусь в деревню и все разузнаю: где его держат, как пробраться в замок, чтобы быть не пойманными. За несколько дней пока меня не будет, Вольф окрепнет, а когда я вернусь, мы придумаем план по спасению Рудди, но…- Уильям грозно поднял палец вверх. – Вы должны сидеть как мышки и не высовываться, иначе все полетит в пух и прах. А пока…может мы поужинаем, а?

***

Прошло несколько дней, а от Уильяма так и не было известий. Раны Вольфа затянулись и лишь розовые шрамы напоминали о них. Эра не могла на него насмотреться, а в душе росла дурное предчувствие. Сколько им отведено быть вместе? День? Неделю? Может месяц? Они старались не говорить о разлуке, но тучи стали сгущаться.

Только под вечер третьего дня, старик вошел в домик посреди леса.

- Здравствуйте дети, – утомленно произнес он, почти рухнув на стул. – Знаю, что заставил вас долго ждать, но оно того стоило.

- Ну не тяни, дедушка, рассказывай, – поторопил его Вольф.

- Мне удалось пробраться к Рудди. Его держат в темнице, возле конюшни. Сырое, холодное место, скажу я вам.

- Ох, папочка, – воскликнула Эра. – Нужно срочно его забрать оттуда.

- Не торопись, деточка. Его сторожат как сокровище, но есть способ его освободить, – хитро прищурился Уильям. – Через тридцать дней в замке будет пир в честь шестидесятилетия лорда Резенбургера. Когда начнется веселье, мы незаметно проникнем в замок.

- Дедушка, ты просто гений, – радостно воскликнула Эра, в предчувствии скорой встречи с отцом.

Вольфганг задумчиво смотрел на огонь в очаге, его мысли тоже были об отце, только своем – лорде Резенбургере. Как же он хотел обнять его, рассказать о всех своих скитаниях, стереть морщины с его лица.

- Он уже не тот, – словно прочитав его мысли, сказал Уильям внуку. – После твоего исчезновения Маркус впал в отчаяние, а затем стал безвольной марионеткой в руках Манфреда. Я подозреваю, что Кан подмешивает в его питье и еду зелье, которое делает твоего отца умалишенным.

- Но как ты мог позволить случиться такому, – сквозь зубы прошипел Вольф.

- Мальчик мой, Кан позаботился, чтобы я не мог к Маркусу даже приблизиться. Меня вышвырнули как бездомного щенка на улицу.

Вольфганг отвернулся к пожирающему паленья огню, не принимая такого ответа, виня всех вокруг в своей судьбе.

- Ты напрасно злишься на меня, мой дорогой, – Уильям положил свою шершавую ладонь на его плечо. – Я бы жизнь за тебя и твоего отца отдал, но это ничего не изменит. Я скоро вернусь и мы отшлифуем наш план по освобождению Рудольфа.

Никто ничего не ответил, и Уильям покинул обитателей этого дома, в тягостном молчании.

Эра остро чувствовала боль и сомнения, терзающие душу любимого. Чем она могла помочь ему, что предложить? Только себя и свою любовь.

Скинув с себя одежду, она остановилась рядом с ним. Ее маленькая ручка опустилась на его плечо, и он вздрогнул, совсем позабыв, что не один.

Вольфганг обернулся и увидел Эру. Медленно поднявшись, он впитывал в себя вид ее обнаженного тела, ее глаза, горящие не сравнено ярче огня в очаге.

Словно изваяние он застыл, пока ее маленькие пальчики стягивали его рубаху, расстегивали и снимали штаны, оставляя его тело нагим перед ее взором.

- Люби меня сегодня, – тихо попросила она.

- О, моя милая, – И Вольфганг погрузился в ее сладостный рот, его язык ощупывал, прикасался, ласкал.

Эра любила так сильно, что каждое прикосновение его губ выжигало из нее искры, она желала его больше всего на свете, дрожа в его сильных руках.

Девушка совсем не стеснялась своей наготы, подставляя свою грудь и живот его ненасытному языку и губам. Ее руки блуждали по широкой груди Вольфа, все ниже и ниже спускаясь к плоскому животу и сильным бедрам.

Его мужская плоть налилась, поднимаясь из зарослей светлых волос, вид его откровенного желания, подействовал на нее как удар молнии. Тело девушки покрылась гусиной кожей, а во рту пересохло. Ей так хотелось дотронуться до этой части тела, которую она никогда не видела, но неведомое пугало и она не посмела. Вольфганг тихо рассмеялся, и нежно привлек к себе обнаженное тело возлюбленной.

- Не бойся, – осипшим голосом прошептал он.

- Можно я дотронусь до него, – неуверенно спросила девушка.

- Если ты этого не сделаешь, я умру.

Эра подняла голову и утонула в глубине его глаз, потемневших, пылающих страстью и желанием.

- Почему сегодня? – спросила Эра, понимая, что раньше он не позволял им зайти так далеко.

Как он мог сказать ей правду, ведь тогда она ни за что не разрешит ему любить себя.

- Потому что я люблю тебя, хочу проникнуть и соединится с тобой, связать наши душе еще сильнее, отдать тебе всего себя.

- О, мой любимый.

Вольфганг поцеловал ее, и положил на кровать, где молился над ее телом, своими руками, губами, терзающими ее плоть, языком доставляющим наслаждение.

Эра совсем не боялась, когда почувствовала его мужской стержень, упершийся в ее врата женственности. Даже когда он надавил бедрами и скользнул в нее, растягивая и наполняя ее, она не боялась. Даже когда он ворвался в нее до конца, прорвав барьер ее девственности, и причиняя боль, она улыбалась.

- Прости за боль, – прошептал Вольфганг.

- Это ничто, по сравнению с тем, что я чувствую.

- А что ты чувствуешь, родная? – прошептал Вольф, медленно двигая бедрами.

- Тебя, – вскрикнула Эра, когда волна неведомого наслаждения стала накатывать на нее. – Я наконец-то чувствую тебя.

Ее глаза полузакрытые от истомы, губы, покрывающие его лицо поцелуями, руки царапающие спину возлюбленного, стоны, заставляющие его резко врываться в ее лоно. Каждый толчок, каждый выпад мужских бедер и встреча с другими, мягкими женскими, поднимало их над землей, заставляя летать. Даже последний крик девушки, когда она получила, то к чему вел ее возлюбленный, не могли передать того счастья, когда Вольфганг ворвался во врата рая в последний раз и отдал всего себя, ощутив, что теперь он наконец-то счастлив. Он испытал любовь и наслаждение. И даже если он не мог остаться с дивной девой навсегда, чтобы держать ее в своих объятиях, даже если он не сможет любить ее ночи напролет, даже если он никогда не почувствует радость отцовства, он умрет счастливым, потому что он любил.

Столько любви накопилось за десять лет скитаний в душе Вольфганга, что он не мог оторваться от любимой, накрывая ее собой, чтобы подарить ей свое тело и душу. А Эра отдавалась так самозабвенно, поражая его своей страстью, будто занимаясь любовью как в последний раз. Утомленные и удовлетворенные они лежали на деревянной кровати, сплетясь телами, так что не понятно было кто где: необыкновенный контраст сильного загоревшего мужчины и хрупкой белокожей девушки, были такими разными как могучий дуб и стройная березка, но от этого они казались еще красивее, невероятно подходящими друг к другу.

Когда они смотрели друг на друга, между ними словно загоралось маленькое едва заметное свечение, когда их губы соприкасались она окружало их ярким сиянием, а когда их тела соединились в древнем как мир танце любви, над их лесом словно ангел открывал свои крылья, защищая и благословляя их любовь.

Вольфганг положил ее руку на свое сердце.

- Это все ты! Слышишь, как оно стучит, словно хочет выскочить. Я весь горю, когда ты рядом, а если тебя нет поблизости, мое сердце томится от печали, оно страдает без твоей нежной улыбки, тело тоскует без твоих ласковых прикосновений.

Нужно ли говорить, что последовала за признаниями? Страсть с невероятной нежностью, безумство любви, до самого рассвета. И когда первые лучи солнца появились в окне, позолотив светлые волосы любимого, Вольфганг превратился в великолепного белого волка, а на глазах Эры выступили слезы за этого мужественного человека, над которым нависло ужасное проклятие Манфреда Кана.

 

Глава 13.

Уильям появился в домике, спрятанном в гуще деревьев, где скрывались влюбленные, от гнета преследователей. Он думал, что застанет Эру как всегда хлопочущую по дому, но к его удивлению, девушка сладко спала.

Когда он вошел, она не проснулась. Даже когда старик заварил чай и его аромат распространился по всему домику, она даже не моргнула. Чем же она занималась, если всю ночь глаз не сомкнула? Одна догадка пробралась в его мозг, но он тут же отмахнулся от нее, Вольфганг не позволил бы этому случиться. Но когда девушка проснулась, еще не открывая глаз, потянулась и мягкая шкура спустилась до пояса, открыв его взору обнаженную грудь, глаза старика чуть не вылезли из глазниц.

Эра, услышав прерывистый вдох, резко распахнула глаза и с ужасом убедилась, что ей не показалось и в домике она не одна. Виновато зардевшись, Эра натянула покрывало к самой шее.

- Я …мы…- Эра закрыла глаза. – Доброе утро Уильям, не думала, что ты так рано придешь, дедушка.

- Рано? – повысил голос всегда невозмутимый мудрец. – Скоро уже солнце зайдет.

- Как?

- Боже мой! Девочка моя, только не говори, что ты и Вольф…

Эра опустила голову, подтверждая его догадку, но потом гордо вскинулась и сердито посмотрела на старика.

- Мы любим друг друга, и никто не смеет нас судить, что мы соединились раньше, чем церковь нас объединила узами брака.

- Ты ничего не понимаешь! Что вы наделали, – Уильям тяжело опустился на стул и стал выглядеть на все свои годы, даже старше.

- Я знаю, что ты ничего не знала, но Вольфганг? Зачем? – Уильям застонал как от боли. – Только не это! Боже, только не это!

- Что такого страшного мы сотворили? – Эра испугалась, видя отчаяние на лице Уильяма.

- Вы все погубили, теперь надежды нет.

Уильям вышел из дома, давая возможность ей одеться, его мысли были далеко, и он не знал, как предотвратить беду, которая так стремительно приближается.

Эра позвала Уильяма и разрезала вчерашний пирог, положив огромный кусок на его тарелку, в чашки разлила чай и пригласила его за стол.

- Дедушка, – услышали они с порога. – А ты, что здесь делаешь? – воскликнул Вольф, обнимая старика.

Вольфганг перевел взгляд на Эру, и Уильяма чуть не ослепила любовь, которая светилась в глазах детей, и хоть они даже не прикоснулись друг к другу, можно было ощутить вибрации исходившие от них.

Эра без слов поставила перед возлюбленным кусок пирога и чай, больше всего на свете ей хотелось оказаться с ним наедине и снова ощутить его глубоко внутри себя. Вольфганг казалось, читал ее мысли, и увидев его ответный страстный взгляд Эра покраснела, опустив голову, но от проницательного старика ничего не ускользнуло.

Бедные дети! Сколько же горя вы еще предстоит испытать! Спаси и сохрани их бессмертные души.

- Девочка, ты бы не могла оставить нас с внуком на некоторое время одних?

- Конечно, – согласилась она.

Эре очень не хотелось оставлять их, чутье подсказывало ей, что сейчас должен был произойти очень важный разговор. Но она послушно вышла из дома, уважая просьбу деда.

- О чем ты хотел поговорить? – насторожился Вольф.

- Ну, во-первых, как ты себя чувствуешь? – молодой лорд облегченно вздохнул.

- Отлично! Раны зажили, хоть и ноют при дожде.

- Эра хорошо о тебе позаботилась.

- Да, она моя волшебница, – Вольф улыбнулся своим мыслям. – Она необыкновенная, правда?

- Вы занимались любовью, – неожиданно спросил дед, лицо Вольфа стало суровым.

- Это тебя не касается!

- Еще как касается, – стукнул кулаком по столу Уильям. – Ты ведь знаешь, ровно через тридцать дней когда первые лучи прорежут небо, ты умрешь! Неужели это того стоило?

- Да! Да! Стоило! Я готов умирать сотни раз, лишь бы снова прикоснутся к ней! Эта ночь была единственной за десять лет, когда я был счастлив! Я ни о чем не жалею,  ни о чем!

- А ей ты сказал? – устало спросил Ульям. – Что будет с ней, когда она поймет, что отдавшись, обрекла тебя на смерть! Ты подумал, как она будет жить с этим?

Вольфганг вскочил и заметался по комнате как тигр в клетке.

- Я все решил. Я пойду на пир в замок и убью Манфреда и его никчемного сынишку, избавив всех от их черных душ. А Эра еще молодая, она сможет обрести любовь.

- Но как же ты, ведь проклятие можно снять, – закричал Уильям.

- Как?

- Я так и не смог понять, но если бы у нас было больше времени, я бы…

- Прошло десять лет и если даже ты мудрейший человек, не смог понять в чем тайна, то никто не сможет.

- Но…- плечи старца поникли, а глаза потускнели.

- Дедушка, – Уильям стал перед ним на колени. – Я умру счастливым, понимаешь? А скоро, я покончу с этим змеиным кублом!

- А Эра? Что ты скажешь ей? – Вольф заколебался.

- Ты объяснишь ей, когда меня не станет! Но для начала нужно не позволить ей выйти из этого дома, пока все не закончится.

- Ты должен знать, что Манфред, что-то задумал? Мое сердце чует это. По замку поползли слухи, что Маркус объявит наследника.

- Только им не будет никто из рода Кан, – уверенно проговорил Вольф. – Я не допущу этого!

- И чего же ты не допустишь? – спросила Эра, входя в дом.

- чтобы Уильям один добирался по темноте домой, – выкрутился Вольфганг. – Я провожу его, – Вольфганг предостерегающе посмотрел на деда.

Тот без колебаний поцеловал Эру в щечку и вышел из дома.

- Я скоро вернусь, милая, – прошептал Вольф. – Только выведу старика из леса, а то вдруг заблудится.

- Я буду ждать.

Вольфганг ушел, но Эра знала, он вернется быстро, ведь это их ждала ночь любви, одна из немногих перед смертельной опасностью в замке. Вольф и в правду словно летел над землей и запыхавшись ворвался в их прибежище, едва увидев Эру, он припал к ее губам. В его поцелуе была какая-то яростное отчаяние, Вольф никак не мог насладиться ею, и он мог бы поклясться, что до конца жизни ему б не хватило на это времени. И ее тело, льнущее к нему, губы, горящие таким же желанием. Как ему будет трудно покидать ее! Как же ему будет не хватать объятий любимой, биение ее сердца, как раскрывается ее бедра на встречу его собственным!

Эра говорила о любви, только не словами, а своим телом, ее руки порхали над возлюбленным, пальцы ласкали грудь и спину. Вольфганг позволил ей опрокинуть себя на спину, а Эра словно лесная фея с распушенными волосами вспыхивающие красным огнем в пламени очага, исторгала из его груди стоны наслаждения. Вот ее губы сомкнулись на его маленьком соске, и его пронзила сладостная дрожь, маленький язычок обвел другой, заставив и его испытать наслаждения. Ее губы покрывали всю грудь легкими поцелуями.

Со звуком похожим на рычание, он поднял любимую и посадил сверху на свое, казалось, деревянное естество, из груди девушки вырвался стон, когда она почувствовала его в себе. Вольфганг не мог насмотреться на эту богиню, глаза сверкали как драгоценные камни, нежное лицо раскраснелось, губы приоткрыты. Его любимая издавала самые прекрасные на свете звуки, когда он погружался в ее жаркие глубины. Эта песня навсегда останется с ним.

Их тела покрывшиеся испариной блестели, грудь Эры колыхала и подпрыгивала, когда она, подстроившись под ритм любимого, скакала на нем. Пальцы Вольфа ласкали соски, которые заострились словно два маленьких кинжала. Только когда его рука опустилась туда, где соединялись их тела, а его ловкие пальцы нашли бугорок наслаждения, и стали яростно терзать его, Эра вскрикнула и в судорогах упала на его грудь, тяжело дыша, уверенная, что такого полного наслаждения она больше не сможет ощутить. И только когда он опрокинул ее на спину и стал врезаться в нее мощными толчками, она поняла, как далека была от истины. Каждая их близость казалось, затмевала предыдущую, своей страстью, и каждый раз когда семя Вольфа врывалась в ее тело, она рыдала от счастья. Это был рай! Это был ад!

Все дни напролет Эра занимала себя делами по дому, а ночи проводила страстно отдаваясь любимому. Недосыпание стало сказываться, и Эра часто зевала и утомлялась, чувствуя себя уставшей с самого утра. Чем ближе был день праздника в замке, тем больше нервничала Эра, так как ощущение чего-то неизбежного становилось сильнее. Из-за переживаний ее стало тошнить и еда в горло не лезла, она худела и бледнела на глазах. Уильям посматривал на нее с беспокойностью, но не говорил ни единого слова, понимая, что влюбленным оставались считанные дни вместе.

Последняя ночь перед балом, Эра и Вольф любили друг друга самозабвенно и слишком поспешно, словно боялись что ночь закончится раньше. Когда же время близилось к рассвету, он в последний раз овладел телом любимой и для нее это было признание любви. Вольфганг был нежен и ласков, и когда сотрясавшиеся тела, наконец, успокоились, они замерли в объятиях друг друга. Слова были лишними, поэтому они молчали.

Эра заснула, убаюканная мерным дыханием Вольфа. Когда же он почувствовал, что время в человеческом теле вот-вот закончится, он нежно поцеловал любимую и бросив на нее прощальный, долгий, наполненный грустью взгляд и вышел из домика, навсегда смирившись со своей судьбой.

Томно потянувшись, Эра открыла глаза, зная, что Вольфа рядом нет. Сегодня был решающий день, когда они отправятся в замок, чтобы спасти ее отца. Как бы ей не хотелось подвергать опасности Вольфганга, но она понимала, что без него не справится. Соскочив с кровати Эра умылась и позавтракала, ожидая прихода Уильяма, который должен был прийти за ней. Ждать в духоте домика ей не хотелось, но попытавшись отворить дверь, Эра с удивлением обнаружила, что она заперта снаружи.

- Что за шутки? – спросила она себя, дергая за ручку.

Девушка выглянула к окно, надеясь выбраться из него, но оно было столь маленьким, что в него даже не протиснулась бы голова.

Вольф обязательно вернется за ней, – убеждала она себя. – Он не мог запереть ее, а сам рисковать своей жизнью.

Время шло, а никто не приходил. Эра снова подергала дверь, но та даже не шелохнулась.

- Так не честно! – закричала она, барабаня в дверь. – Вольф, ты не можешь так со мной поступить! Отвори немедленно!

Девушка уже знала, что кричать бесполезно, никого рядом не было. Несколько долгих мгновений она сидела неподвижно, но потом вскочила и стала озираться вокруг, ища другой выход.

Очаг, – подумала она. – Его труба достаточно широка, чтобы пролезть в нее.

Эра заглянула в закопченный камин, наверху виднелись отблески солнечного света.

Недолго думая, Эра переоделась в штаны и рубаху, которые нашла в вещах Вольфа. И хоть они были изрядно велики, она справилась с этой проблемой, закатив их и подвязав веревкой. На голову она натянула шерстяную шапочку, надежно спрятав под нее свои длинные волосы. Она была уверенна, что сможет выполнить свой дерзкий план по вылазке из домика.

Как только она начала карабкаться в трубе, сразу поняла, что это будет нелегкая задача. Сажа была везде и тут же осыпалась на нее, попадая в глаза, нос и рот. Чем выше она карабкалась, тем теснее становился проход. Эра чувствовала, как саднят руки, поцарапанные о неровные края кирпичей, как трещит одежда, зацепившаяся за острые выступы.

До верха оставалось совсем чуть-чуть, но чем ближе она продвигалась к нему, тем скованней становились ее движения. И в один момент, когда оставалось лишь протянуть руку, чтобы схватиться за край трубы, она поняла, что застряла. От отчаяния ей хотелось плакать. Эра была так близка, а теперь не могла пошевелить ни ногой, ни рукой. Что делать?

- Нет, я смогу, – отчаянно прошептала она, и ее слова эхом отозвалось в камине.

Глубоко, как это было только возможно, она выдохнула из себя воздух и …о чудо! Тело освободилось, и она протиснулась в узкое отверстие трубы, оказавшись на крыше.

От радости она рассмеялась. У нее все получилось!

Эра потихоньку спустилась по крыше и почти бегом бросилась через лес. Позабыв об осторожности, она быстро шагала по пыльной дороге, мимо проезжали повозки, запряженные ослами и мулами, везущими продукты в замок к пиру.

- Эй, мальчишка-трубочист, куда торопишься? – спросил подъехавший фермер

- В замок, хочу подзаработать, – смело ответила Эра, поняв, что никто в здравом уме не увидит в грязном оборванце девушку.

- Садись, подвезу, – сказал добродушный мужик. – Только не запачкай мне товар, – предупредил он.

Все складывалось как нельзя лучше, только один случай, заставил ее напрячься от страха. Они проезжали по мосту в замок, когда их остановила стража, посмотрев на фермера и на мальчишку, они махнули им рукой и пропустили. Эра облегченно вздохнула, пробраться в замок оказалось проще простого, теперь стояла задача освободить отца, а это уже было посложнее.

Прячась по углам и держась в тени, Эра разыскала конюшню, а потом и темницу. Дрожа от страха, она стала спускаться по ведущей вниз лестнице, прижимаясь к стене. Каждый шорох заставлял ее вздрагивать, а сердце сжиматься в груди. Послышались голоса. Осторожно выглянув из-за угла, она увидела двоих стражников, они играли в карты, громко ругались и пили вино, которое стекало по подбородку, теряясь в складках жирной одежды.

Эра увидела ключи от камер, висевших на стене позади стражников, но как до них добраться и выманить охрану она еще не знала. Притаившись в сыром углу за бочками, она стала ждать.

Ее ноги затекли и налились свинцом от неудобного положения, зубы начали постукивать от холода. Она уже сто раз пожалела, что решила ждать здесь подходящего случая, который не торопился появляться. Но…

- Черт, – услышала она ругань одного из охранников. – У нас закончилось вино.

- Сейчас…ик…принесу, – ответил второй, и Эра услышала не твердые шаги по полу. Они были так близки к ней, что она подумала, что вот сейчас ее и обнаружат, но пьяный стражник, покачиваясь, прошел мимо и стал подниматься по лестнице. Когда шаги затихли, Эра подумала: «Сейчас или никогда!» На четвереньках выползши из своего укрытия, она стала подкрадываться к стражнику, который стал клевать носом. Став позади него девушка несмело потянулась за ключами, боясь разбудить неловким движением спящего.

Она уже зажала в ладошке ключи, как вдруг громкий храп стражника заставил ее вздрогнуть от неожиданности и раздался звон упавших ключей, отозвавшийся эхом от стен темницы.

Пьяный стражник проснулся и прищуренными глазами уставился на Эру.

- Что за черт?! – выругался он.

Эра не раздумывая схватила пустую бутылку вина и огрела со всей силы его по голове. Глаза стражника слегка распахнулись, но тут же закрылись и он упал на пол со страшным грохотом. Девушка подняла ключи и стала искать отца. Несколько камер были пусты, и она отчаялась найти Рудольфа. Но вдруг из последней камеры послышался надрывной кашель и она оказалась лицом к лицу с отцом.

- Отец, – прошептала она, пытаясь открыть большим ключом замок.

Рудольф смотрел на чумазого, еще совсем юного мальчишку.

- Это я, Эра, – сказала она, видя, что отец ее не узнает.

- Эра?

- Да, папочка, нет времени на объяснения, нам надо выбираться.

Она подхватила его под руку и сразу ощутила как он стал худ и слаб. Очень медленно, каждую минуту боясь, что их обнаружат, Эра вела отца к конюшне. Сначала она не хотела красть лошадь, но видя, что отец может вот-вот упасть от истощения и болезни, девушка решилась на воровство.

- Папа, я оставлю тебя в тени дома, а сама приведу лошадь, – Эра осторожно прислонила отца к стене, а сама бесшумно проскользнула в конюшню.

Пахло сеном и потом, лошади тихо ржали, где-то похрапывал конюх, и Эра затаилась, почти слившись со стеной. Ей казалось, что она перестала дышать. Было страшно как никогда. Она знала, что время стремительно ускользает и вот-вот стража забьет тревогу. Беззвучно Эра оседлала лошадь из ближайшего стойла и повела к выходу, молясь, чтобы никто не повстречался на ее пути.

Вдруг из-за угла послышался смех и перед Эрой появились два мужчины слегка навеселе, но по их одежде было видно, что это гости, приехавшие на пир.

- А что это ты здесь делаешь щенок, крадешь лошадь? – спросил один из них, подозрительно разглядывая грязного мальчишку.

Эра дрожа от страха, слегка попятилась и опустив голову ниже, чтобы свет факелов не падал на лицо, проговорила тоненьким голосочком, в любую минуту, готовая к бегству.

- Мой господин, велел подать лошадь.

- Дружище, – рассмеялся второй гость. – Да ты совсем напугал мальчишку, который просто выполняет приказ хозяина. Пойдем лучше еще выпьем.

И они прошли мимо Эры, которая взмокла от пота и дрожала от пережитого испуга.

- Только без паники, – прошептала она и подавив дрожь, быстро пошла к месту, где оставила отца.

Рудольф ждал ее, иногда сотрясаясь от кашля, и Эра с ужасом подумала, а вдруг они не выберутся? Проведя немало времени в обществе Уильяма, она понимала, что без должного лечения Рудольф мог умереть.

- Папа, послушай меня, – говорила Эра, помогая отцу взбираться на лошадь. – Когда будем проезжать мимо стражи, низко наклони голову и притворись пьяным.

Руди ничего не спрашивал, он с трудом удерживался в седле и каждый шаг лошади немилосердно качал его, создавая иллюзию, что он в стельку пьян.

Эра, насвистывая, подошла к воротам, ведя за собой лошадь.

- Стоять! – крикнул стражник. – Кто идет?

- Доброго вам вечерочка, господа, – Эра возблагодарила Бога, что один горевший факел не давал возможности рассмотреть их.

- Кто ты? Куда направляешься?

- Мой господин надрался так, что шагу ступить не может и госпожа со злости отослала его домой отсыпаться, – сказала Эра наигранно весело. – А теперь мне придется пропустить такой праздник, – с сожалением в голосе сказала она.

- Да не везет тебе, парнишка, – посочувствовал ей стражник, пропуская через ворота.

Как только Эра оказалась за воротами, ей захотелось запрыгать от радости, но лишь только она перебралась через мост, послышались крики и шум.

Тревога! Их побег был обнаружен! Послышался скрип вновь открываемых ворот. Эра понимала, что нельзя терять ни минуты.

- Папа, ты должен спрятаться за кустами, а потом добраться до дома Уильяма-знахаря. Он тебе поможет.

- А как же ты доченька, – тревожно спросил он, тяжело спускаясь на землю.

- Я отвлеку их, – Эра неловко влезла на лошадь и ударила пятками по бокам.

Как только она пустилась вскач, по мосту прогремел стук копыт. Преследование началось.

Эра слышала погоню за спиной, она немилосердно подгоняла лошадь, но преследователи догоняли ее. Глаза слезились от ветра и пыли, волосы, выбились из-под шапки и хлестали по лицу. Она едва удерживалась в седле от тряски. Ей хотелось плакать, когда она почувствовала, что лошадь под ней стала уставать и заметно сбавила свой бег. Теперь она точно знала, чем закончиться это преследование.

Вот кто-то выдернул ее из седла и бросил поперек лошади. Она больно ударилась грудью, и воздух на мгновенье перестал поступать в легкие. Девушка открывала и закрывала рот пытаясь втянуть драгоценный кислород, а из груди рвался кашель.

Хозяин лошади, не останавливаясь, развернул ее в обратную сторону и через некоторое время, остановился. Эру грубо сбросили на землю, она стала слышать вокруг голоса и приподняв голову поняла, что снова в замке. Один из стражников скрутил ей руки за спину и поволок за собой, спотыкающуюся девушку.

Сколько ее тащили за собой, она не знала, но вот ее толкнули в спину, и девушка растянулась на холодном каменном полу. Эра чувствовала как содрала кожу на руках, но никак не находила в себе силы подняться, измученная за несколько часов этого ужасного дня.

- Так-так, птичка попалась в клетку, – услышала она над собой ненавистный голос, который мечтала никогда не слышать.

Ганс Кан широко расставив ноги, взирал на распластанную на полу оборванку. Она хорошо замаскировалась, – подумал он. – И если б не эти длинные волосы, выбившиеся из-под шапки, он бы даже не сообразил, что перед ним девушка.

Эра медленно подняла голову и в ужасе зажмурилась. Лицо Ганса было обезображено огромным шрамом, тянувшимся от виска до подбородка, воспаленный рубец краснел на бледной сероватой коже.

Ганс схватил девушку за волосы, заставляя смотреть на него.

- Смотри, – со злобным шипеньем бросил он ей в лицо. – Это твой волк, сделал меня таким. И ты заплатишь за это.

Ганс отшвырнул ее от себя, и Эра была уверенна, что в его руках остался клок ее волос. Видимо Ганс успокоился и уже успел сесть на стул, который ему поднес один из стражников.

- Сначала, я хотел тебя убить, за то, что ты со мной сделала, – будто ведя светскую беседу, сказал он спокойно. – Потом я подумывал тоже изуродовать тебя и отдать на растерзание собакам. Но ты слишком хороша, чтобы тебя так просто убить. И я решил сделать из тебя свою рабыню, – Ганс мерзко хихикнул, заметив, как девушка отползла от него дальше. – Знаешь, я не мог понять, почему дикий волк защитил тебя, но мой отец открыл мне правду – Молодой лорд Резенбургер наконец-то объявился.

Эра прикрыла рот ладошкой, боясь выдать, как напугана его откровением.

- Смотрю, ты с ним знакома, – Ганс потер довольно руки. – И я так понимаю во всех его обличьях.

- Нет, Ганс, ты ошибаешься, – Эра попыталась защитить любимого. – Это просто волк.

- Мой отец сразу догадался кто он на самом деле, как только я рассказал ему про белого волка. Теперь Манфред, наконец, сможет навсегда от него избавиться.

- Нет…- Эра внезапно вскочила и бросилась к выходу.

Она должна предупредить его о ловушке или они убьют ее гордого возлюбленного.

Эра безрассудно полагала, что сможет пробиться сквозь охрану, но за спиной она услышала издевательский смех Ганса и чьи-то руки снова схватили ее, бросив к ногам мерзавца.

- Ты думаешь, что я позволю тебе снова сбежать? – Ганс уничтожающе фыркнул. – Не надейся, я расскажу, какая тебя ждет участь. Очень долго ты ускользала из моих рук, но сегодня…- он довольно потер руки, – Ты станешь моей. Я буду брать тебя, когда захочу до тех пор, пока ты мне не надоешь, а потом…- Ганс усмехнулся не договорив. – Валда! – заорал он.

Откуда не возьмись, появилась сгорбленная старуха, ее лицо было сморщенным как старая слива, а пальцы скрюченными как ветви старого дуба.

- Вымой ее, – Ганс указал на Эру. – Она должна быть чистой и благоухающей для меня.

Валда схватила Эру за руку и потащила за собой. Если девушка полагала, что сможет так просто вырваться от немощной старухи, то глубоко ошибалась. Она была не по годам сильна, а Эра так ослаблена своими приключениями, что не могла больше сопротивляться.

- Валда, сделает из тебя красавицу, для своего мальчика, – бормотала старуха себе под нос.

Она привела Эру в комнату в которой ярко полыхал камин, в углу стояла узкий топчан и стул. Валда кого-то позвала и через мгновенье появилась девушка, которая тут же удалилась выполнять приказ старухи.

Через некоторое время в комнату втащили лохань и девушка-служанка начала наполнять ее горячей водой.

- Вот так хорошо, – довольно бормотала Валда.  – Раздевайся!

Эра прижалась к стене не желая подчиняться, выжидая момент, когда можно убежать, то и дело, поглядывая на дверь.

- Ты думаешь, что сможешь перехитрить старую Валду, – пронзительно сверкая глазами, прокаркала старуха. – Живо раздевайся или мне придется позвать на помощь стражников.

Эра прочитала непреклонность во взгляде старухи и поняла, что та была безоговорочно преданна семейству Кан.

Девушка зло стянула с себя одежду и опустилась в лохань, накрывшись как покрывалом своими волосами.

Старуха терла ее жесткой губкой, пока кожа не стала чистой и розовой, а волосы мыла до тех пор, пока они не заблестели.

- Мой мальчик останется довольным. Такая нежная кожа, а волосы мягкие словно шелк.

Дверь внезапно распахнулась, и сквозняк прошелся по мокрой девушке, заставив ее вздрогнуть.

- Кто посмел войти, – крикнула Валда, но тут же успокоилась. – Господин.

Эра резко подтянула коленки к груди, скрывая обнаженное тело, как только можно.

Манфред Кан стоял возле сжавшейся в лохани девушки.

- Я пришел взглянуть так ли хороша эта девка, как говорил Ганс, – сказал Манфред, неотрывно буравя Эру взглядом. – Встань, – приказал он.

Эра лишь ниже опустилась в воду, Манфред рассмеялся.

- А она с характером, – весело констатировал он. – Значит, в постели она будет сопротивляться как дикая кошка.

Манфред кивнул Валде, и та схватила Эру за волосы, принуждая встать на ноги. И вот девушка, сверкая полными ненавистью глазами, оказалась перед ним, обнаженная, беззащитная, но гордая.

Манфред внимательно взирал на нее. Ганс ни сколько не приукрашивал, Эра была прекрасна. Он тяжело сглотнул, почувствовав, как на него накатывает вожделение. Он тут же представил как эти длинные, стройные ноги обхватят его бедра, а он сможет сжимать эти спелые белые груди.

- Ты девственница? – резко спросил он.

Эра крепче сжала губы, но не произнесла ни слова. Она была сердита, унижена и выставлена на показ.

- Значит, не будешь говорить? Тогда Валда сама проверит. Ты этого хочешь?

Эра испуганно переводила взгляд с него на старуху, которая готова была исполнить любой приказ своего господина.

- Она вставит тебе палец между этих очаровательных бедер, – Манфред удовлетворенно, заметил, как она от страха сжалась. – Но ты можешь избежать этого, если ответишь мне? – повторил он свой вопрос.

Эра гордо вздернула голову.

- Нет, – отчетливо произнесла она. Манфред хищно улыбнулся.

- Вольфганг не устоял перед тобой? – проницательно спросил он, заметив, как расширились, глаза девушки. – Значит, все же не сдержался. Как только он узнает, что ты здесь, придет за тобой, а я буду его ждать.

Эра отчаянно замотала головой.

- Он не придет! Не придет, – закричала она.

- Придет! – уверенно сказал он. – И я уверен, что его последний день истекает сегодня!

 

Глава 14.

Стража даже не остановила всадника, сразу узрев в нем высокородного господина. В его приподнятой голове и посадке в седле чувствовалась неприкрытая мощь и сила. Плащ развевался за спиной, и их взору открылась богатая одежда из дорогой ткани, никто не усомнился в его высоком положении. И даже то, что он явился намного позже всех остальных гостей, никого не насторожило.

Вольфганг гордо въехал в замок – в свой замок, который так долго был ему домом и из которого он был изгнан Манфредом Каном. Сегодня, когда рассвет окрасит горизонт Вольф умрет, но он заберет с собой проклятого Манфреда и его ничтожного сына.

Его сердце сжималось от сознания того, что он никогда больше не увидит свою любимую и не сможет прожить с ней жизнь, подарить счастье и свою безграничную любовь. Но чем больше Вольф думал про Манфреда, тем сильнее ожесточался: он избавит свой народ от тирана, защитит всех невинных людей от его жадности и злобы. Больше ни одна девушка не будет плакать о разбитой жизни или изуродованном лице. Сегодня…сегодня роковой день для всех. Он вернулся, чтобы отомстить и восстановить справедливость. И умереть в родном доме.

Перед его глазами встало прелестное лицо Эры. Сейчас она в безопасности, крепко запертая в лесном домике. Он не сомневался, что когда Уильям освободит ее, она будет зла как сто чертей, но… Лицо Вольфа снова помрачнело. Потом дед сообщит ей о его гибели и на ее милом лице застынет маска горя и отчаяния. Эра любила его всем сердцем, Вольф в этом никогда не сомневался, но так же хотел верить, что она сможет это пережить. Когда-нибудь его девочка встретит достойного человека и будет с ним счастлива. Он хотел в это верить, но эти мысли терзали его душу. Он хотел сделать ее счастливой и быть тем, кто сделает ее счастливой. Как же ему хотелось жить. Проклятый Манфред!!!

Пир был в самом разгаре. Шум голосов, пьяный смех и ругань, доносилась из-за столов. Никто не обратил внимания на одинокого гостя тихо присевшего на краю.

Отец? Неужели этот старик во главе стола его отец? Вольфганг вглядывался в родное лицо Маркуса и не узнавал его. Его голова и борода была седыми и неопрятными. Кожа лица землистого цвета, была покрыта глубокими бороздами морщин, а глаза…в них словно не было никакой жизни: пустые, бесцветные. Маркус вяло жевал и запивал большим количеством вина, а рядом на кресле, которое по праву должен был занимать Вольфганг сидел Манфред Кан.

Манфред распоряжался как хозяин замка, приветствуя гостей и приказывая слугам. В его коварных глазах застыл триумф победы и он выжидал. Кого? Знал ли он, что Вольф должен появиться сегодня в замке? Или уже осведомлен о его прибытии? Или может он ждал момента, когда его объявят наследником земель Резенбургеров?

Было глубоко за полночь, гости наслаждались едой и крепкими напитками. Музыканты играли и пели свои баллады, и вдруг Манфред встал и попросил тишины.

- Сегодня необычный день! В свой день рожденье, великий лорд объявит своего наследника. Тишина господа!

Не успел Маркус промолвить и слова как из-за стола прозвучал громкий голос.

- Возможно, сегодня и будет объявлен новый лорд земель Резенбургера, но я не позволю, чтобы им стал кто-либо из семейства Кан.

В зале замка наступила мертвая тишина. Было слышно как жужжат мухи и собаки грызут под столами кости. Никто не смел, вымолвить ни слова, внимательно наблюдая над разыгравшейся сценой. Стража насторожилась и ждала сигнала от Манфреда, безропотно подчиняясь ему вот уже десять лет, но он лишь едва заметно усмехался.

Вольфганг встал и все устремили на него взоры. Каждый понимал, что перед ним благородный человек. В его гордо расправленных плечах и высоко поднятой голове угадывалось, что-то знакомое, но с памяти людей стерлось его лицо и Вольфганг остался неузнанным.

- Ты, Манфред, – спокойно продолжал Вольф. – Десять лет разорял эти земли, повергая народ в страх и голод. Ты, уничтожил веру в честного правителя и лишил законного наследника будущего. Я десять долгих лет мечтал об этой минуте, когда мой меч пронзит твое черное сердце и навсегда освободит народ от твоего гнета.

Вольфганг медленно приближался к Манфреду, смотря ему в глаза, удерживая их в своем плену.

По спине советника пробежал холодок страха, но по лицу ничего понять было нельзя. Он продолжал выжидать, не делая никаких попыток спастись. Это немного озадачило Вольфа, но не настолько, чтобы заподозрить неладное.

Молодой лорд достал меч и приставил его к горлу ненавистного тирана, кадык Манфреда дернулся, но к всеобщему удивлению он улыбался.

- Я убью тебя, но сделаю это в честном бою, защищайся! – Вольф отошел от него, позволяя встать из-за стола.

- А кто ты такой? – насмешливо спросил Манфред, не беря в руки меч и не спеша вступить в бой с таким грозным противником. – Щенок, вызвавший меня на поединок! Не смеши, стоит мне щелкнуть пальцем, как стража в один миг схватит тебя.

- Я, Вольфганг, сын лорда Маркуса Резенбургера, его законный наследник. Которого ты, десять лет назад, безродный самозванец, изгнал из родного дома, прокляв и завладев всем, что принадлежало мне по праву. Я все годы мечтал об этой минуте.

- Но кто подтвердит твои слова? Все знают, что тело молодого лорда было найдено в лесу. Он мертв.

- Это ложь! – крикнул Вольфганг.

- Пусть тогда лорд Маркус, подтвердит, что ты его сын, – Манфред повернулся к лорду Резенбургеру и указал на него рукой.

Вольфганг подошел к отцу и взял его за руку.

- Отец, это я, Вольф, твой сын.

Вольфгангу показалось, что в пустых глазах отца проскочила искорка узнавания, но в ту же секунду погасла и тот опустил голову, словно заснул.

- Он не узнает тебя, и это подтверждает, что ты самозванец! – Манфред обращался не столько к Вольфу, сколько к гостям, следившим за ними. – Арестовать его!

Незваного гостя окружили четверо вооруженных людей, но огромный меч, который с такой легкостью удерживал Вольфганг, заставило их медлить и переглядываться. Но вот один из смельчаков вступил с ним в бой, а остальные последовали его примеру. Звон скрещивающихся мечей нарушил тишину, воцарившуюся в замке. Это была схватка ни на жизнь, а на смерть. Звон стали об сталь, пот ручьем стекающий по лицам соперников. Вольф был суров и сосредоточен, он теснил мощными ударами противников, оттесняя их дальше от себя. И каждый, кто видел эту схватку, в будущем будет говорить, что Вольфганг сражался как лев, против стаи шакалов.

Трое стражников уже корчились на полу от полученных ран, не представляя более никакой угрозы, а последний, отчаянно защищался, сгибаясь от бесконечных ударов меча Вольфа. Острие смертоносного оружия остановилось возле горла, дрожащего от страха человека, меч со звоном упал на пол и губы Вольфа скривились в презрительной усмешке.

- Манфред, ты, окружил себя такими же трусливыми собаками как сам, – сказал он и приставил меч к груди Кана.

Теперь его лицо не выражало такое самодовольство, а на лбу выступил пот, стекающий по вискам.

- Ты все равно сдохнешь сегодня, – тихо прошипел тот, чтобы его никто не слышал, кроме Вольфа.

Вольфганг тяжело вздохнул, неужели ему известно об Эре? Как он мог узнать, что сегодняшняя ночь последняя в его жизни?

- А твоя девка, будет все оставшуюся жизнь ублажать моего сына, – выплюнул Манфред гнусные слова ему в лицо.

- Этому не бывать, – твердо сказал он, но в эту самую минуту за его спиной послышался шорох и душераздирающий крик, заставил его обернуться.

- Нет, Вольф берегись!

К нему подбирался стражник с занесенным мечом, тот самый жизнь которого Вольф пощадил всего несколько минут назад.

 

Глава 15.

- Какой все же подлец, – пробубнила вслух Ада, позабыв и о том, что находится в аудитории, и что абсолютно не слушает лекцию. – Подкрадываться исподтишка.

- Вы это мне? – услышала она над самым своим ухом, возглас удивления.

Ада вскинула голову и увидела профессора, стоящего прямо возле нее. Она так увлеклась чтением, что совсем не заметила, когда он приблизился. Нервно захлопнув книгу, она удивленно заморгала, увидев до чего же он был молод и красив.

Черные волосы спадали на его лоб, он возвышался над ней как скала, и излучал такую силу, что она задрожала.

- Я не слышу? Ваша фамилия? – бросил он.

- Джонс, – пролепетала Ада.

- Так вот мисс Джонс в силу всех обстоятельств, я думаю, будет справедливо, если вы покинете аудитории. На следующее занятие подготовите доклад на тему готический стиль. Ясно? – нарочито спокойным голосом сказал профессор.

- Да, но я… позвольте… я…. не хотела, – Ада проклинала свой заикающийся голос.

- Я думаю, вам полезно походить или к логопеду или на ораторское искусство, чтобы овладеть речью, – и он как ни в чем не бывало, продолжил лекцию.

Ада стояла униженная, как громом пораженная его грубостью, но стоило ему, только посмотреть на нее слегка приподняв бровь в немом вопросе: «Почему ты еще здесь?», как она рванула с места и пулей вылетела из аудитории.

Лучше не придумаешь, день был просто отвратительным. Профессор «как его там», она даже не знала его фамилию, всего лишь из-за того, что она не слушала его, выставил вон. Конечно, она была не права, но и он мог быть немного любезней. В его вздернутом подбородке и глазах светилось высокомерие, а тело излучало агрессивную сексуальность и силу. Он был чертовски привлекателен, но все же, был хамом, а таких, она на дух не переносила.

Как бы она удивилась, узнав какой удар она нанесла по самолюбию профессору. Он почти сразу заметил, что девушка его не слушала, и более того прямо перед его носом читала книжку. До этого в его практике такого не случалось. Он всегда так тщательно готовился к занятиям, что такое вопиющее неуважение было для него подобно личному оскорблению.

Сначала он хотел узнать, как долго она будет игнорировать его присутствие в аудитории, но потом он не мог отвести от ее сверкающих волос взор. И когда она приподняла голову и задумчиво посмотрела сквозь него, он затаил дыхание. Перед ним была настоящая красавица, белая кожа, глаза, словно янтарь и губы, розовые как лепестки роз. Он мог бы простить ее невнимание, но так открыто предпочитать книгу его лекциям, это было чересчур для человека, который просто обожал свой предмет.

Как только мисс Джонс покинула аудиторию, он сразу же выкинул ее из головы. Сегодня у него была более важная проблема, чем эта красивая, но глупая студентка, ему предстояла встреча, которая могла решить его дальнейшую судьбу.

Ада выбежала из аудитории, она не могла не думать о том, как глупо все получилось. Лекции, которые она так ждала, превратились в кошмар. Она от досады закусила нижнюю губу, теперь отношения между ней и профессором стали натянутыми с самой их первой встречи. Ада прекрасно понимала, что это была полностью ее вина, но теперь она не сможет получить удовольствия от интересного предмета, находясь на ножах с профессором.

Нужно извиниться перед ним, – подумала Ада в тот самый миг, когда из аудиторий стали выходить студенты.

Присевши на подоконник, она не спускала глаз с двери, чтобы не пропустить, когда выйдет преподаватель. И совсем не ожидала, что ее занятие прервет человек, которого она не желала никогда ни видеть, ни слышать.

- Ой, кто тут у нас, – слащаво пропел Эрнест, загораживая ей дверь. – Меня ждешь?

Ада подавила вздох разочарования. Как же он не вовремя появился. Хотя он всегда делал это не вовремя. Эрнест был так противен Аде, что порой завидев его в лабиринтах коридоров, она сломя голову бежала подальше от него.

И вот сейчас он двумя руками, как бы захватил ее в плен, оперевшись об подоконник с двух сторон от нее.

Его лицо было так близко, что Ада чувствовала его несвежее дыхание.

- Что тебе нужно Эрнест? – отвернув от него голову, сквозь зубы спросила она.

- Все что можешь дать, – плотоядно ответил он, прижимая ее ноги своими.

- Ты понимаешь, что неприятен мне?

- Ты врешь, – уверенно сказал он.

Эрнест, склонился к ней ближе, заставив Аду упереться в его грудь руками, чтобы удержать от себя на расстоянии.

Со стороны, казалось, что пара влюбленных обнимаются и нежно воркуют друг с другом. Ведь волосы девушки скрывали ее лицо и написанное на нем отвращение и негодование подобными действиями парня. А руки девушки, покоившиеся на груди у него, почти побелели от напряжения, отталкивая наглеца.

Профессор, выйдя из аудитории, сразу заметил свою студентку, занятую воркованием с парнем. Как оказалось красивую с виду девушку, интересовали только развлечения и парни, а вовсе не занятия. А для него люди, которые платили такие деньги за обучение, но ничему не учились, были пустышками – детками богатых родителей, не ценившие знания.

Профессор презрительно улыбнулся и устремился по коридору, напрочь, выкинув из головы и поставив крест на своей студентке, которая, как он подозревал, никогда не сможет сдать экзамен по его предмету.

Ада разозлилась, когда осознала, что пропустила профессора из-за настойчивости Эрнеста.

- Если ты сейчас, меня не отпустишь, – угрожающе сказала девушка. – То пожалеешь, что на свет родился.

- Ой-ой-ой, – рассмеялся Эрнест и тут же скрутился пополам, ощутив болезненный удар, стройной ножкой, которая попала прямо в пах.

Пока Эрнест проклинал Аду, она убегала прочь в парк, где она могла спрятаться и подумать.

Ада присела на своей лавочке уставшая, разбитая и опустошенная. Не странно, что она чуть не подпрыгнула, когда зазвонил телефон.

- Привет, – услышала она голос, который думала, что больше никогда не услышит.

- Здравствуй, Влад.

- Прости, что так быстро исчез вчера, но мне действительно…- он не успел закончить, так как она его прервала.

- Это неважно, – сухо сказала Ада.

- Для меня важно, – решительно произнес Влад. – Давай встретимся сейчас, если ты не занята.

- Я свободна. Сейчас в парке. Джек знает, где меня найти.

- Мы скоро придем.

Ада была как на иголках. Джек, который выскочил из кустов, напугал ее до ужасов, сделав еще более дерганной. Но голос, прозвучавший за ее спиной, заставил ее сердце биться гулко, быстро, неистово.

- Привет, Ада, – как во сне она медленно повернулась и вдруг…

- Ты? – вскрикнули они одновременно.

Перед Адой стоял неотразимый хам профессор, и как оказалось ее Влад. У него на лице было такое же недоумение и неверие.

- Этого не может быть, – невнятно прошептала она.

- Да уж, вот так совпадение, – хмыкнул он, а потом ему вспомнилось, как она обнималась с каким-то парнем.

Это его разозлило, Ада не просто не уважительно отнеслась к нему как к преподавателю, но и многое из слов, которые она говорила ему, оказались ложью.

Как же она все же хороша, – подумал он. – Ее личико разрумянилось от волнения, и внезапно он вспомнил ночь, которую провел с ней. Ласки, которыми покрывал ее тело, грудь, которая тяжело вздымалась от прерывистого дыхания. Влад презрительно хмыкнул, Ада, которую он нарисовал в своей голове, была совсем не той, за которую она себя выдавала.

- Интересно, – язвительно сказал Влад. – Ты со всеми такая сговорчивая, как была со мной этой ночью?

Ада распахнула от удивления глаза, и тут же залепила ему первую в своей жизни пощечину, а потом стремительно пошла прочь. Похоже, у нее уже вошло в привычки, совершать с ним некоторые вещи впервые.

За что? За что он с ней так? – задавала Ада себе вопрос, судорожно сжав губы.

Влад не пошел за ней следом, молча провожая удаляющую спину девушки. Он был зол на себя, за то, что реагирует на нее так остро, что не в силах так просто забыть о ночи и девушке, которая так страстно отвечала ему.

После того как Ада вволю наплакалась, она разозлилась. Она напишет самый лучший доклад, который только приходилось читать профессору Блонскому. Ведь готический стиль, был одним из самых ее любимых. Самые яркие образцы готического стиля – соборы Реймса и Парижа (Нотр-Дам) во Франции, Кельнский собор в Германии и Миланский в Италии. Это были памятки истории, яркие примеры гениальности творцов.

Ада была удивленна и еще больше рассержена, когда ее так тщательно подготовленный доклад, так и остался на столе профессора, а он будто забыл о нем. Влад же завел дискуссию о художественной литературе.

- Как вы думает, – обратился профессор к студентам. – Почему такие великие писатели как Даниэль Дефо, Вальтер Скотт, Герман Мельвилл, Чарльз Диккенз, да их можно перечислять и перечислять, пишут для детей.

Стали произносится разные догадки от смешных до глупых, Ада вовсе не собиралась принимать участие в этой нелепой дискуссии, но не выдержала.

- Когда человек только начинает жить, ему все ново и интересно. А вырастая, они становятся пресыщенными, – Ада посмотрела в глаза Владу. – Поэтому дети – лучший читатели или слушатели, пока совсем малы. Они верят в это. Ведь пока мы верим в Санта-Клауса – он существует, а когда перестаем верить, он превращается в нашего соседа, отца, брата. Мы сами убиваем сказку, а дети нет.

Влад не мог оторвать от нее глаз, это был самый достойный ответ, звучавший в аудитории. В нем было столько убежденности и веры, что ему захотелось зааплодировать ей.

- Тогда скажите нам мисс Джонс, какую суть, например, нам хотел показать Андерсен в своей сказке гадкий утенок?

- Гадкий утенок вытерпел множество обид, – Ада гордо вздернула голову. – Ему внушали, что он безобразен, ни на что не годен. Но они оказались не правы. Нет детей безобразных и ничтожных, каждый сам по себе исключителен, имеет свои замечательные способности, хотя поначалу могут не знать этого, а другие не замечать. Утенок превратился в прекрасного лебедя, доказав всем их неправоту.

Ада закончила и посмотрела на профессора. В его взгляде она прочитала гордость и восхищение, его пальцы скользили по гладкой поверхности стола, и девушка вдруг хотелось, чтобы ее он гладил сейчас.

Едва закончилась пара, Ада вылетела стрелой из аудитории не в силах пережить еще одно столкновение с Владиславом Блонским. Несмотря на обидные слова, которые он сказал ей, она не могла не восхищаться им, не любоваться им, не любить его.

Не прошло и дня, а Ада уже безумно скучала по Джеку и Владу, вернее по их разговорам, ну и может по его ласкам. Ну, может больше чем она считала. Зачем ей себя обманывать, она просто жить без него не могла, только всеми силами пыталась запретить думать о нем, но ничего не получалось. Она все время вспоминала его жаркие губы, горячее тело, сильные, но нежные руки, дарившие наслаждение.

Если раньше Ада придумывала лицо незнакомца с которым познакомилась по телефону, то сейчас это было лицо профессора Блонского, реального, божественно красивого, невероятно умного, мучительно желанного.

В аудитории он был чуть ли не Господом Богом, студенты чуть ли не преклонялись перед его знаниями, умением преподать предмет и сделать его интересным. Его познания, которым казалось, нет конца, приводили Аду в трепет. Она не могла поверить, что может быть не только красивый и невероятно умный мужчина, но и восхитительный любовник, который играл на ее теле, словно на арфе, перебирая самые чувствительные места, словно струны, создавая музыку из ее стонов и вздохов, он словно хореограф заставлял ее тело танцевать.

Влад не звонил ей больше, не делал знаков внимания на лекциях и семинарах, в общем относился к ней как к остальным и она стала думать. Что той ночи словно и не было. А в парке она продолжала прислушиваться к лаю собак, ожидая, что в любую секунду выскочит Джек и она услышит уверенные шаги Влада, но даже собака покинула ее.

Настроение было хуже некуда после недельного посещения лекций профессора Блонского, конечно она получала огромное удовольствие от них, и все же …Ада как раз возвращалась домой, когда подойдя к лестнице, ведущей на ее этаж, дорогу преградил Эрнест.

- Ну что ты уже созрела сходить со мной в кино? – спросил он, подойдя ближе.

- Спасибо за приглашение, но у меня нет времени, – ответила Ада, пытаясь его обойти, но он стоял так, что ей пришлось бы протискиваться между ним и стеной, а дотрагиваться до него телом ей не очень хотелось.

- Зачем ты выделываешься, – усмехнулся Эрнест. – Я знаю, что ты спишь и видишь, лишь бы оказаться со мной в постели.

- Ну и самомнение у тебя, – Ада скривилась. – Прочь с дороги Эрнест.

Ада слегка толкнула его в грудь и попыталась пройти, но он прижал ее к стене своим телом, зажав, словно в тисках.

- Детка, ты меня вот уже два года соблазняешь, и думаешь, это так сойдет тебе с рук, – он нагло уставился на ее губы, – но я прощу тебе твои уловки, за поцелуй.

Ада вскрикнула и попыталась оттолкнуть его мерзкие руки, шарящие по ее телу, но он лишь сильнее прижался к ней.

- А ты аппетитная штучка, – облизнулся он. – Я даже прощу тебе тот удар, которым ты меня наградила в университете, – Эрнест осекся на полуслове, услышав за спиной грозное рычание.

Осторожно повернувшись, он, увидел большую белую собаку и мужчину, который бедром прислонился к перилам.

- Я думаю парень, ты еще не понял, что ступил на чужую территорию, – сказал Влад, выглядевший не менее устрашающе, чем его собака. – И я более чем уверен, что если ты немедленно не уберешь руки от моей женщины, то познакомишься, либо с острыми клыками Джека, либо, – он посмотрел на свои большие руки. – С моими кулаками.

Эрнест побледнел, отскочил от Ады, пугливо ища путь к отступлению, но лишь убедился, что единственный дорога лежала мимо грозного пса и леденяще спокойного мужчины, который мог убить одним своим взглядом.

Не зная, что делать он посмотрел на Аду, моля о помощи.

- Джек, пожалуйста, пропусти Эрнеста, – тихо проговорила Ада, поднимаясь по ступенькам в свою квартиру.

Влад так и остался стоять на месте, но незаметным движением он отозвал Джека, который покорно уселся у его ног. Эрнест несмело протиснулся, даже не дотронувшись до Блонского, не смотря на узкое пространство, а потом пустился наутек. Вряд ли когда-то он не только посмеет подойти к Аде Джонс, но и даже посмотреть на нее.

Ада так нервничало, что никак не могла попасть ключом в замочную скважину, но тут знакомые руки нежно забрали из ее неловких пальцев их и уверенно открыли дверь. Ада без слов вошла в квартиру, не прогоняя и не приглашая Влада. Но ему как оказалось, никакие приглашения не нужны были, он последовал за ней, и закрыл дверь.

Девушка была так напряжена, что ее руки дрожали, а одежда просто душила ее. Войдя в комнату, она стала снимать ее с себя, чтобы накинуть просторный халат, но как только она осталась в одних трусиках, дверь открылась и она увидела его. Он жадно рассматривал ее, в его взгляде не было стеснения, он прошелся от ее блестящих волос цвета вороного крыла до кончиков пальцев на ее ногах. Ада зарделась и надела халат.

- Правильно, – пробормотал он. – Прежде чем заняться любовью нам необходимо поговорить.

- Вряд ли мы когда-то будем заниматься этим теперь, – тихо ответила Ада, отворачиваясь от него.

- Ну, я бы не был столь уверенным на твоем месте.

- Но сговорчивой я точно не буду,  – губы у Ады задрожали, и она сцепила зубы, чтобы не заплакать.

- Когда видишь девушку, обнимающуюся с другим, а потом узнаешь в ней ту, с которой провел ночь …

- Я ни с кем не обнималась, – обиженно крикнула Ада, а потом запнулась…- Ты видел меня в тот день с Эрнестом. – Она горько усмехнулась, – Жаль, что ты не видел, как он валялся на полу, корчась от боли, когда я зарядила ему прямо между ног.

- Эрнест это тот, которого мы встретили на лестнице? – Ада кивнула. – И давно он к тебе пристает? – Ада снова кивнула.

- Тебе пора, – тихо прошептала она.

- Я так не думаю, – Влад приподнял ее подбородок, чтобы заглянуть в глаза. – Прости меня.

- Ты так обидел меня, – слезинка скатилась по ее щеке.

- Я ревновал, – Влад отошел от нее. – Ревновал и это меня бесило.

- А я подумала, что ты разочаровался, увидев меня, и захотел отделаться.

-  Черт, – Влад резко подошел к ней и схватил за плечи, не причиняя боли, но и не давая возможность вырваться. – Тогда почему я не могу выбросить тебя из головы? Почему я не могу спокойно видеть тебя в аудитории? Почему тогда стоя посреди буйной зелени, с лицом, горящим от удара, твоей маленькой, но достаточно тяжелой ладошки, я хотел тебя, даже думая, что ты была не честна со мной.

Я скажу тебе почему, потому что мое сердце настойчиво твердит мне: наконец-то, ты нашел себе достойную половинку. Тебя Ада.

Ада взволновано опустила голову, но рука Влада снова приподняла ее.

- Чего ты боишься? Посмотри мне в глаза и честно скажи, что ты ко мне чувствуешь? – Ада взглянула в его лицо и увидела серебристые очи, которые преследовали ее в снах, но в них больше не было насмешки, в них плескался океан нежности.

- Я люблю тебя, – прошептала Ада и Влад, наконец-то прильнул к ее губам.

- Я полюбил тебя, едва услышал твой голос, – простонал он ей в губы.

В тот день было много признаний, но еще больше ласк и поцелуев. Когда мужчина овладевает телом любимой женщины, он отдает часть себя. Когда женщина отдается любимому мужчины, она дарит часть своей души. Когда же два любящих человека занимаются любовью, они растворяются друг в друге, превращаясь в одно неразделимое целое.

Глава 16.

Мог ли кто-то из трусливых шакалов Манфреда противостоять ловкости, благородного сына лорда Резенбургера, истинного наследника этих земель.

Одним мощным ударом Вольф выбил меч из рук стражника и тот был повержен. Лицо Манфреда превратилась в маску ярости, но Вольф его не видел. Перед его взором была только она – его любимая, его милая Эра.

Эра дрожала от страха за Вольфганга и то, что к ее горлу был приставлен острый клинок Ганса не пугал ее.

- Прости, любимый, – одними губами прошептала она. – Я подвела тебя.

- Брось меч, – приказал Ганс.

Вольф еще сильнее сжал рукоятку оружия. Ганс слегка надавил на нож и по белой шейке девушки, поползла тоненькая струйка крови. Меч выпал из ставших безвольными рук Вольфа.

- Отпусти ее, – спокойно сказал Вольф, хоть внутри он дрожал от желания убить подлеца, посмевшего причинить Эре боль.

- Ты не в том положении, чтобы указывать! – рявкнул он.

Вольфганг взглянул на узкие окна замка, и хоть на улице было еще темно, он уже чувствовал приближение рассвета. Нельзя было терять ни минуты. Но что он мог сделать, когда жизнь любимой была в руках бесчестных убийц.

- Так, так, – Манфред почесал подбородок, заметив невольно устремленный взор на окна Вольфа. – Скоро взойдет солнце. Глупец! Ты поддался искушению плоти и твои часы сочтены.

- Не плоти, а любви, но тебе этого никогда не понять! Я бы пережил сто смертей, ради одной ночи с любимой!

- Тогда я не стану убивать тебя, – усмехнулся Манфред. – Твоя призрачная любовь сама убьет тебя.

Первый солнечный луч проник в окно и Вольфганг, схватившись за грудь, упал на колени. Он знал, его время истекло, и он жалел лишь о том, что не смог убить Манфреда и защитить Эру от Ганса.

- Нет! – Эра вырвалась из рук Ганса и бросилась к любимому. – Вольф, любимый, ты не можешь меня оставить! – плакала она.

- Девочка моя, ты сделала меня самым счастливым человеком в этом мире, – тихо прошептал он.

Вольфганг видел ее глаза, в них было все боль, печаль и любовь, всепоглощающая, нежная, непобедимая.

Эра стояла на коленях, прижимая его голову к своей груди и укачивая, как мать укачивает новорожденного младенца.

- Моя жизнь была пуста без тебя, – шептал ей Вольф, желая вытереть эти слезы, скользившие по ее щекам, мечтая стереть эту боль с родного лица. – Ты ангел, который спустился с небес, чтобы скрасить последние дни моей жизни.

- Вольф, мой милый белый волк, как же мне жить без тебя? – плакала она, молясь, чтобы рассвет никогда не настал.

Она готова была жить во мраке ночи, лишь бы он был рядом.

- Я буду всегда любить тебя и наша любовь будет жить вечно, – Эра всем сердцем верила в эти слова.

Безжалостный рассвет изгнал тени ночи из зала замка, не ведая, что лучи солнца, несшие жизнь, сегодня должны ее забрать. Но вопреки всему, словно само солнце вошло в холодный молчаливый замок и все свои лучи остановило на двух людях, сплетенных в объятиях.

Гости зачарованно смотрели как Эру и Вольфа окружило яркое сияние и вдруг произошла вспышка, ослепившая всех присутствующих на несколько мгновений. Когда же все снова смогли видеть, то сияние пропало и зал снова оказался в полумраке факелов и свечей.

Эра продолжала обнимать любимого, качаясь из стороны в сторону.

- Я победил! – Манфред торжественно улыбнулся Гансу, но вдруг послышался голос, который не должен был звучать больше никогда.

- Вряд ли, если учесть, что я до сих пор жив!

Вольфганг поднялся на ноги и помог встать Эре, во все глаза смотревшей на него. Ее руки пробежали по его лицу, плечам, груди. В зале нарастал гул. Все были потрясены происходящим.

- Но как? – смертельно побледнев, спросил Манфред. – Ты должен был умереть! Никто так и не смог снять это проклятие!

Манфред не знал как, но понял, что проклятие снято, а его чары рассеялись вместе с его силой.

На его вопрос ответил Уильям, появившийся неведомо откуда.

- «Коль в последний час свой, предстанешь пред тем, кто проклял тебя. А новая жизнь, подаренная тобой, сделает бессмертным тебя. То развеются чары и вновь, обратишься ты в человека, покинув облик зверя навек», – произнес Уильям. – Я так долго ломал голову над разгадкой, а она оказалась так проста – любовь.

Весь парадокс заключался в том, что для того, чтобы снять проклятье он должен был полюбить и ради ночи с любимой, умереть. Но именно эта ночь, когда два любящих человека соединились телами и душами, породила новую жизнь – их ребенка. Ведь мы становимся бессмертными в наших детях!!!

- Да, здравствует Вольфганг! Да, здравствует Вольфганг!

Гости подхватили речь Уильяма и закричали в приветственных криках. Наконец молодой лорд вернулся.

Вольфганг и Эра, позабыв обо всех, словно очутились в каком-то коконе, не пропускающем ни звука. Они смотрели друг на друга и все чувства были написаны на их влюбленных лицах, их глаза сияли как звезды. Их любовь победила!

Вольфганг наклонился и подняв Эру, прижал к своей груди, покрывая лицо поцелуями.

- Я так люблю тебя, – шептали они в унисон. – Я так люблю!

Тосты так и сыпались, люди смеялись и приветствовали справедливость и любовь.

- Нет! Нет! – Манфред Кан как безумный мотал головой, он был не в силах поверить в любовь, он был не в силах позволить ей жить, когда над ним посмеялась дева, когда он признавался ей в любви.

И он не позволит Вольфгангу быть счастливым. Вытащив кинжал, который притаился на его поясе, он подошел к стоящему Вольфгангу и занес его над ним.

- Вольф, – крикнул Уильям, бросаясь к ним, но его опередил другой нож, попавший в черное сердце Манфреда Кана, навеки успокоив его душу, которой овладела ночь и вечный мрак.

Вольфганг обернулся как раз в тот момент, когда врага поразил нож, с изображенным на нем гербом рода Резенбургера.

Не веря глазам, все смотрели туда, где в кресле сидел лорд Маркус, его рука все еще была поднята после броска. Никто не верил, что он смог сделать подобное.

Лорд Резенбургер тяжело поднялся со своего места и выпрямился во весь свой когда-то могучий рост.

- Наконец-то ты дома, сынок! – с трудом произнес он.

Уильям оказался рядом с лордом в тот момент, когда ноги перестали держать Маркуса и он поддержал его не дав упасть, сохранив достоинство и гордость. Все силы лорда ушли на тот роковой бросок, спасший сына от смертоносного кинжала.

Вольфганг приклонил колено перед отцом.

- Как же я долго ждал тебя, – прошептал старый лорд. – А теперь веди ко мне свою невесту, чтобы я мог благословить вас.

Вольфганг с гордость подвел Эру к отцу, и они вместе встали перед ним на колени.

- Будьте благословенны, дети мои!

 

Эпилог.

Ганс убежал из замка и больше никогда его не видели. Про Манфреда Кана долго не могли забыть, но со временем ужасные воспоминания стерлись. Народ был доволен своим лордом, земля процветала, люди не знали голода, прославляя род Резенбургеров.

С помощью своих снадобий и трав, Уильям помог Маркусу избавиться от яда, которым годами травил его Манфред. И через несколько недель старого лорда было не узнать, его разум был светел и он словно скинул десять лет, представ перед своим народом сильным мужчиной, каким был до печальных событий. Он снова женился на добрейшей женщине, которая посвятила ему всю себя, и хоть он никогда не забывал первую жену, но любил вторую также предано.

Отец Эры открыл большую мастерскую, где работало несколько человек, превращая глину в посуду, которой пользовались не только простые люди, но и знать.

Эра снова плавала в своем любимом ручье под неусыпным наблюдением мужа. Ее поляна снова окрасилась мериадой разноцветных цветов и зеленой травы. Вольфганг лежал на боку, подперев голову рукой, в его зубах была зажата травинка, которую он перекидывал из одного уголка рта в другой.

- Эра, вылезь из воды, а то превратишься в ледышку!

- А ты заходи ко мне, вода восхитительная! – засмеялась она.

Но он лишь покачал головой, наслаждаясь ее восторгом. Спустя несколько минут Эра стала выходить из воды. Вольф никогда не сможет налюбоваться ею, обнаженное тело жены искрилось от множества капелек воды, стекающей по ее гладкой коже. Его охватило желание, как и каждый раз, когда он ее видел.

Эра читала в его взгляде страсть, и была уверена, что ее глаза говорят о том же. Мягкая трава под их сплетенными телами, была мягче перины, солнце окутывало их теплее, чем одеяло, но только неугасающее пламя любви их сердец согревало их лучше огня.

- Пора кормить, нашего сына, – прошептала Эра, прижимаясь к влажному телу мужа.

- Да, он, наверное, голоден как волчонок, – хмыкнул Вольф, лаская пополневшую грудь возлюбленной.

Вольф вспомнил, как его сын появился на свет. От волнения молодой лорд ходил по комнате взад вперед, дергаясь каждую секунду, как только открывалась дверь.

- Да успокойся ты, сынок, – попросил его Маркус. – Мелькаешь перед глазами туда-сюда, туда-сюда.

- Не могу отец, – огрызнулся он.

- Но с ней, же Уильям.

- С Эрой что-то случилось, слишком долго дед не выходит оттуда.

Только он произнес эти слова, как вышел улыбающийся Уильям.

- Как она? – кинулся к нему Вольф.

- С Эрой все хорошо, только, что она подарила тебе сына, но…

Вольфганг затаил дыхание, сердце гулко забилось в груди, горло сжало от страха.

- Только ты должен знать, – Уильям выдержал паузу. – Ну, понимаешь, нет у него… ни шерсти, ни клыков, обычный он – самый обычный человеческий ребенок.

Вольфганг сжал кулаки, когда Маркус и Уильям зашлись от смеха над чудесной, по их мнению, шутке.

- Ну, я тебе дед устрою, – пригрозил Вольф кулаком, и бросился из комнаты.

И сейчас лежа на любимой поляне Эры, Вольф был самым счастливым в мире человеком, мужем и отцом.

Влюбленные, за руки пошли по лесу, вокруг сомкнув свои кроны, стояли деревья- сторожа. Эра прошла мимо молодого дубочка, который ничем не отличался от других. Он был буйно покрыт листвой, и через много лет обещал стать таким же могучим как его прадеды. Никто так и не узнает, что забота и любовь одной девушки, дала ему надежду на новую жизнь.

Любовь может победить любые чары, ибо чары любви самые сильные и непобедимые.

 

- Какая замечательная история, – улыбнулась Ада, так и не лишившись привычки говорить вслух.

Отложив книгу, она томно потянулась. Может, это было странно, читать книгу в такой день, но Ада никак не успевала закончить ее, разрываясь между парами в университете и похотливым профессором, который просто не выпускал ее с постели, убивая обоих пожаром желания и непередаваемыми оргазмами.

Ада, оказалась права, она нашла своего принца с серебристыми глазами, который понимал ее и любил, страстно, жарко, ненасытно. И сегодня, он станет ее законным мужем, ведь это был долгожданный день – день их свадьбы.