Галушко Сергей Александрович,

консультант ГОСЛ

  

Мировой опыт борьбы с экстремизмом во всех его проявлениях свидетельствует, что спецслужбы и силы специальных операций стран мира (прежде всего, США, Израиль, ряд европейских государств) практикуют проведение силовых акций за рубежом на территории других стран. И хотя вопрос их легитимности во многих случаях остается открытым, сам факт реальности подобных акций, а также их целесообразности отрицать трудно.

 

Эффективный способ реагирования на угрозы

То, что любой стране необходимо быть готовой к силовой защите своих граждан, оказавшихся в опасности в «горячих точках» мира, особых сомнений не вызывает. Тем более, что в условиях роста экстремизма как способа достижения тех или иных целей, разделение вызовов и угроз безопасности странам мира на военные и невоенные достаточно условно. Системные проблемы в т.н. странах «третьего мира» могут в перспективе инициировать возникновение нестабильности и различные конфликты, которые могут иметь как вооруженный характер, так и сопровождаться террористическими актами или другими противоправными экстремистскими действиями, не попадающие под определение вооруженного конфликта. Предстоящие десять лет, возможно, будут достаточно сложными в европейской и мировой истории, когда многим государствам придется искать новые подходы к решению возникающих проблем в целях нейтрализации вызовов и угроз, обеспечения и укрепления своей безопасности. Не последнее место при этом могут иметь силовые операции, проводимые за рубежом. Причем их диапазон может быть также достаточно широк: от спасения своих граждан, оказавшихся в опасной ситуации до акций возмездия в случае, если противоправные действия уже произошли, а преступники оказались безнаказанными.

 

 

США

Руководство США традиционно отличается прагматичностью при решении вопросов обеспечения своей национальной безопасности. Во всяком случае, в Пентагоне считают, что в будущем значительно чаще придется вести не традиционные, а т.н. «неконвенционные войны» – т.е. не с регулярными армиями, а с террористами, повстанцами, различными преступными эктремистсими структурами и т.п. Причем Пентагон все чаще делает ставку на “предупредительные”, а не на “реактивные” удары – то есть, вооруженные силы США, будут бить врага первыми. Об этом еще 27 января 2006 года сообщила «Washington ProFile», комментируя выдержки оборонного обзора «Quadrennial Defense Review», в котором министерство обороны США сформулировало стратегические цели вооруженных сил США на ближайшие годы. В обзоре отмечается необходимость значительно повысить качество разведки. Кроме этого, предполагается уточнить дислокацию и состав соединений флота США, увеличить численность частей специального назначения, повысить потенциал вооруженных сил в сфере  психологической войны, усилить боевую беспилотную авиацию, продолжить работы над созданием боевых систем. Все это призвано  существенно расширить возможности страны по нанесению точечных ударов по своим противникам в любой точке мира.

О том, что эти удары являются реальностью, подтверждают результаты исследований американской «RAND Corporation». Относительно недавно из ее “недр” вышел труд “Операции против вражеских лидеров” («Operations Against Enemy Leaders»). Это весьма содержательное исследование реальных и возможных действий американского руководства по силовому устранению лидеров неугодных стран (как сейчас модно говорить – “стран-изгоев”).

На протяжении значительной части своей истории Соединенные Штаты регулярно предпринимали попытки использовать силовое устранение неугодных лидеров в качестве способа для “коррекции” внутренней и внешней политики ряда государств и организаций в интересах своих национальных интересов. В течение десятилетий предпринимались многочисленные тайные и явные попытки с целью прямого физического уничтожения представителей руководства противника, их свержения путем организации государственного переворота (революции) силами внутренней оппозиции или же просто оккупации суверенного государства.

Каковы были при этом цели США? Во-первых, принудить государство-противника прекратить проведение политики или осуществление любых иных действий, которые идут вразрез с национальными интересами США или прямо и открыто наносят им вред (такая цель преследовалась американцами во время нанесения в 1986 г. в ходе операции “Каньон Эльдорадо” авиаударов по расположенной в Триполи резиденции Муамара Каддафи, а президент Рональд Рейган, выступая по национальному телевидению при этом заявил, что цель авиаударов – “подорвать возможности полковника Каддафи по экспорту терроризма и заставить его прекратить преступную деятельность“). На втором месте стоит задача  удержать любого рода соперников от совершения вышеозначенных действий (примерами здесь могут служить атаки на руководителей Национального альянса Сомали во главе с генералом Айдидом). Также ставятся цели свергнуть потенциально опасные режимы или устранить подобные организации с целью недопущения прихода к власти в “ключевых” для национальной безопасности США странах лидеров.  И, наконец, ослабить военный потенциал противника с тем, чтобы он не смог развязать войну или начать террористическую деятельность. В этих случаях ударам подвергаются преимущественно система государственного и военного управления страны-изгоя, военные базы; а при этом гибель лидера или большей части руководства страны может нанести дополнительный и часто фатальный урон государству.

Соответственно, имеет место три основных способа силового устранения неугодных лидеров:

 

1) прямое их физическое устранение;

 

 

 

2) организация или оказание помощи в организации государственных переворотов, путчей или “народных восстаний”;

 

 

3) устранение неугодных лидеров, осуществляемое путем прямой вооруженной агрессии.

 

Силовые акции против государственных и военных лидеров рассматривались и продолжают рассматриваться Вашингтоном как средство устрашения или сдерживания, поскольку такие действия угрожают наиболее важным ценностям объектов спецопераций – их личной безопасности и власти. К тому же подобные операции могут служить предупреждением другим потенциальным “злодеям”.

США в различные годы стремились с различным успехом осуществить операции по физическому устранению таких известных зарубежных лидеров, как Фидель Кастро, Муаммар Каддафи, Саддам Хусейн, Мохамед Фарах Айдид, Мануэль Норьега, Слободан Милошевич  и др. Хотя назвать все эти операции успешными нет оснований. Например,  штурм 12 июля 1993 г. в районе Могадишо американскими группами спецназа при поддержке ударных вертолетов штаб-квартиры, в которой в тот момент проходила важная встреча с участием многих высокопоставленных руководителей Национального альянса Сомали и местных кланов. Вертолеты выпустили по зданию 16 ракет в надежде уничтожить генерала Айдида (впрочем, безрезультатно, поскольку он там отсутствовал). Но этот штурм вызвал резкий скачок популярности генерала Айдида и приток новых бойцов под его знамена. Кроме того, после этого участились вооруженные нападения на американских военнослужащих и солдат ООН. В конечном итоге операция США в Сомали полностью провалилась, американские военные были вынуждены буквально бежать из страны.

 

Израиль

Руководство Израиля давно осознало особую роль специальных операций и значение спецподразделений в борьбе с террористическими группами, в том числе и на территории иностранных государств. Причем для израильских спецслужб характерно применение жестких мер к лицам, покушающимся на безопасность граждан Израиля и его государственные устои, где бы они не находились. При этом очень мало обращается внимание на возможную отрицательную реакцию мирового сообщества.

Приказ покарать террористов из уст первого лица государства звучал не единожды. В свое время экс-премьер-министр Израиля Голда Меир приказала найти и уничтожить всех террористов, захвативших израильских спортсменов на Олимпиаде-1972 в Мюнхене. В течение нескольких лет агенты “Моссад” нашли в разных странах и ликвидировали всех боевиков группировки “Черный сентябрь”, за исключением главаря Абу Дауда, который уже несколько десятилетий  скрывается в различных арабских государствах.

24 июня 2006 года боевики атаковали израильский приграничный блок-пост. В результате нападения погибли двое израильских военных, а 19-летний капрал Гилад Шалит был похищен. Ответственность за нападение взяла на себя палестинская вооруженная группировка «Комитеты народного сопротивления», которая сообщила, что действовала совместно с военизированным крылом «Хамас».

Захват израильского капрала спровоцировал масштабную военную операцию: израильские войска вошли в сектор Газа и заняли позиции у города Рафах. Перед началом наземной операции израильская авиация нанесла удары по мостам и главной электростанции с целью помешать террористам увезти похищенного ими израильского военнослужащего. Премьер-министр Эхуд Ольмерт, министр обороны Амир Перец и прочие израильские руководители не переставали выступать с грозными заявлениями в адрес похитителей, обещая им страшные кары, если с головы солдата упадет хоть один волос. Самое меньшее, чем угрожали палестинцам – это полномасштабное вторжение в сектор Газа и жесткое выкорчевывание всей тамошней террористической инфраструктуры. И за считанные дни угрозы превратились в фактически  полномасштабные боевые действия.

Россия

3 июня 2006 года четыре сотрудника российского посольства в Багдаде были похищены, еще один был убит при нападении. Через несколько недель на одном из экстремистских сайтов в Интернете была размещена 1,5-минутная видеозапись зверского убийства россиян. Ответственность за эту акцию взял на себя «Совет моджахедов». Российские власти после проведения расследования признали факт гибели российских дипломатов в Ираке. На следующий день президент Владимир Путин поставил перед спецслужбами задачу найти и уничтожить убийц. Вслед за ним директор ФСБ заявил, что Национальный антитеррористический комитет России будет координировать работу российских спецслужб по выполнению этого поручения президента. Вскоре начальник генштаба ВС РФ Юрий Балуевский также заявил, что «…для решения этой задачи привлечены лучшие специалисты соответствующих силовых структур Российской Федерации, в том числе и Главного разведывательного управления Генштаба, внешнеполитические ведомства и организаций России, – подчеркнул первый заместитель министра обороны. – Организовано тесное взаимодействие с зарубежными специалистами, службами, занятыми решением задач борьбы с терроризмом, особенно в ближневосточном регионе».

Находясь под «впечатлением» упомянутой трагедии, Госдума России 5 июля 2006 приняла закон, разрешающий президенту использовать Вооруженные силы РФ и спецслужбы для борьбы с международным терроризмом за пределами страны. Причем при необходимых 226 голосах за документ проголосовали 429 депутатов. Теперь закон дает президенту России право использовать вооруженные силы и спецподразделения для устранения террористов за пределами страны. Спецслужбы и подразделения ГРУ могут использоваться для противодействия международному терроризму и защиты российских граждан в соответствии с частью 3 статьи 10 закона «О противодействии терроризму».

Из всех российских спецслужб наивысшую квалификацию для выполнения подобных задач имеют специалисты ГРУ, а сама организация давно ориентирована руководством на борьбу с терроризмом во всех его видах и проявлениях. Западные специалисты полагают, что, хотя резидентуры военной разведки существенно уступают резидентурам Службы внешней разведки (СВР) по численности и по объемам финансирования, при этом они действуют более целенаправленно. Причем если СВР – специалисты по политической разведке, ФСБ выполняет главным образом контрразведывательные и охранные функции, то ГРУ являются также специалистами и по силовым акциям.

Напомним, что значительную роль «спецназ» ГРУ сыграл в афганской войне. Многие помнят, что началась она со сложнейшей спецоперации по уничтожению афганского правителя Хафизуллы Амина. Амин практически постоянно находился в своем дворце, превращенном в настоящую крепость с многочисленной охраной. Захватить дворец и ликвидировать афганского диктатора было крайне непросто – до сих пор некоторые участники тех событий считают операцию по уничтожению Амина авантюрой. Но, тем не менее, эта операция удалась. Специалисты относят успех операции исключительно на счет подразделений специального назначения КГБ «Гром» и «Зенит» и «спецназа» ГРУ.

Мы видим, что за последние десятилетия «спецназ» показал себя эффективным инструментом для реагирования на современные угрозы. Например, как показывает практика международного опыта борьбы с террористическими организациями, особый страх на террористов наряду с упреждающими мерами наводят жесткие ответные меры со стороны спецслужб и правоохранительных органов. Поэтому в таких странах, как Великобритания, Германия, Израиль, Россия, США, Турция, Франция и других, различным аспектам привлечения «спецназа» для осуществления контртеррористических и антитеррористических операций уделяется особое внимание. Во многих из вышеназванных государств национальная стратегия борьбы с терроризмом предполагает наряду с политическими и социальными мерами применение против террористов силы, в том числе за рубежом, не оставляя безнаказанным ни один случай террористического насилия над своими гражданами и иностранцами.

Безусловно, некоторые операции, называемые в средствах массовой информации “акциями устрашения или возмездия”, представляются спорными с точки зрения международного права, вызывают неприятие у части политиков, правоведов и прессы. Однако, исходя из внутриполитических соображений, они являются неотъемлемым “силовым элементом” антитеррористической политики многих азиатских, американских и европейских государств. В большинстве подобных случаев средства массовой информации и международная общественность в конечном счете одобрили проведение указанных антитеррористических операций.

Решить проблему цивилизованным способом

Таким образом, мы видим, что силовые акции за рубежом, проводимые странами мира по защите своих национальных интересов являются реальностью. Но одновременно имеет место большое противоречие: де-юре проведение многих вышеупомянутых силовых акций за рубежом трудно назвать законными, но де-факто они имеют место и с точки зрения здравого смысла выглядят вполне логичными и целесообразными.

Но решать вопрос в правовом поле нужно. Причем здесь существуют два аспекта, требующие правового регулирования. Во-первых, необходим механизм получения международного одобрения на проведение антитеррористических и других силовых мероприятий в чужой стране, особенно с применением военной силы, такой, какой получили международные войска при антитеррористической операции в Афганистане после террористического акта в США 11 сентября 2001 года. Во-вторых, требуется установить международно-правовые границы применения военной силы при проведении, например, антитеррористических мероприятий за пределами национальных территорий. В противном случае у некоторых государств может возникнуть соблазн достижения своих политических целей силовым путем под предлогом борьбы с международным терроризмом. Примером этого является  желание США свергнуть существующие режимы в Северной Корее и Иране, обвиняя их в поддержке международных террористических организаций, которые якобы угрожают безопасности Америки.

То, что этим будут пользоваться некоторые страны мира, прикрываясь «красивой вывеской» борьбы с терроризмом, защиты своих граждан и решать на самом деле совсем другие свои интересы, очевидно. Но они это уже делают и без этого. Поэтому данный нормативный акт нужен, прежде всего, странам, которые не на словах, а на деле хотят защищать своих граждан, включая Украину. Ведь смогла же Россия, не сильно оглядываясь на позицию мирового сообщества, принять необходимые внутригосударственные правовые акты, позволяющие ей проводить спецоперации за границей.

Если мировое сообщество смогло договориться по многим вопросам, регламентирующим вопросы обеспечения безопасности стран, то, формально, ничто не мешает заключить новые соглашения, которые определяют порядок применения государствами силы за рубежом для защиты своих граждан. Существует хороший пример этому: «Конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов», принятая в Гааге 16 декабря 1970 года. В результате действия этого и ряда других подобных документов практически решен вопрос выдачи лиц, совершивших захват и угон воздушных судов. Это поддержано большинством стран мира. Не случайно угоны воздушных судов сейчас стали не столь популярными, как раньше, так как желающих их совершить сдерживает возможность противодействия.

Условия осуществления

Эксперты четко вывели составляющие, позволяющие решать данную проблему. По их мнению, наличие соответствующей нормы права, решимость ее реализовывать, наличие необходимых сил и средств и, что самое главное, конкретные примеры их практического применения являются наилучшим  сдерживающим фактором для многих недругов нашей страны. Причем мы имели возможность это продемонстрировать всему миру осенью 2005 года, когда сомалийские пираты захватили украинских граждан на борту судна у берегов Сомали. Как бы то ни было, в Украине тогда была реальная возможность поставить преступников на место. Но мы эту возможность упустили…

Остается лишь извлечь правильные уроки и успеть подготовиться к очередной, не дай бог, проблеме подобного рода. Ведь в Ираке также есть украинское посольство, а всего в различных уголка мира находится несколько миллионов украинских граждан. И никто не снимал с государства обязанность заботиться о них и при необходимости реально защищать.

Все международные правовые акты, обращая внимание на необходимость борьбы с терроризмом, в прямой постановке не разрешают применение военной силы для решения данной проблемы, особенно за границей. В тоже время в статье 5 «Международная конвенция о борьбе с бомбовым терроризмом» отмечено: «Каждое государство-участник принимает такие меры, какие могут оказаться необходимыми, в том числе в соответствующих случаях в области внутреннего законодательства, для обеспечения того, чтобы преступные деяния, подпадающие под действие настоящей Конвенции, в частности направленные или рассчитанные на создание обстановки террора среди населения, группы лиц, конкретных лиц, ни при каких обстоятельствах не подлежали оправданию по каким-либо соображениям политического, философского, идеологического, расового, этнического, религиозного или иного аналогичного характера и влекли наказание сообразно степени их тяжести».

Что касается нашей страны, то, на первый взгляд, определенное нормативно-правовое регулирование деятельности в данной сфере в Украине уже есть, особенно, что касается разведывательных органов. Ниже приведены выдержки из ряда нормативно-правовых актов и выделены те моменты, которые прямо или косвенно относятся к возможности проведения силовых действий.

Выдержки из Закона Украины “Про розвідувальні органи України”:

«Стаття 1. Основні терміни

розвідувальна діяльність – діяльність, яка здійснюється спеціальними засобами і методами з метою забезпечення визначених законом органів державної влади розвідувальною інформацією, сприяння реалізації та захисту національних інтересів, протидії за межами України зовнішнім загрозам національній безпеці України;

Стаття 4. Основні завдання розвідувальних органів України

На розвідувальні органи України покладаються:

забезпечення безпечного функціонування установ України за кордоном, безпеки співробітників цих установ та членів їх сімей у країні перебування, а також відряджених за кордон громадян України, які обізнані у відомостях, що становлять державну таємницю;

участь у боротьбі з тероризмом, міжнародною організованою злочинністю, незаконним обігом наркотичних засобів, незаконною торгівлею зброєю і технологією її виготовлення, незаконною міграцією у порядку, визначеному законом;

вжиття заходів протидії зовнішнім загрозам національній безпеці України, життю, здоров’ю її громадян та об’єктам державної власності за межами України.

Выдержки из Закона Украины «Про боротьбу з тероризмом»:

«Розвідувальні органи України здійснюють добування, аналітичну обробку та надання в установленому порядку розвідувальної інформації про діяльність іноземних та міжнародних терористичних організацій за межами України, а також здійснюють заходи безпосередньої протидії терористичним загрозам життю і здоров’ю громадян України, установам та об’єктам державної власності України в разі залучення розвідувальних органів України до участі в антитерористичних операціях за межами України».

Выдержки из Закона Украины “Про Службу зовнішньої розвідки України»:

«Стаття 3. Завдання Служби зовнішньої розвідки України

На Службу зовнішньої розвідки України  покладається:

здійснення спеціальних заходів впливу, спрямованих на підтримку національних інтересів і державної політики України в економічній, політичній, військово-технічній, екологічній та інформаційній сферах, зміцнення обороноздатності, економічного і науково-технічного розвитку;

участь у забезпеченні безпечного функціонування установ України за кордоном, безпеки співробітників цих установ та членів їх сімей у країні перебування, а також відряджених за кордон громадян України, які обізнані з відомостями, що становлять державну таємницю;

участь у боротьбі з тероризмом, міжнародною організованою злочинністю, незаконним обігом наркотичних засобів, незаконною торгівлею зброєю і технологією її виготовлення, незаконною міграцією;

вжиття заходів протидії зовнішнім загрозам національній безпеці України, життю, здоров’ю її громадян та об’єктам державної власності за межами України».

Анализ упомянутых законов позволяет акцентировать внимание как на их сильных сторонах, так и на слабых местах. В своей совокупности эти нормативные акты позволяют нашей стране осуществлять определенные силовые акции за границей. Так, например, допускается наше участие в антитеррористических операциях за границей. А если возникнет ситуация, когда украинские граждане за границей окажутся в опасности и эта угроза не будет квалифицирована как террористическая, например – повстанцы какой-нибудь из стран африканского континента, которые борются со своим правительством за право доступа к алмазным копям, захватили наших граждан в качестве заложников?

Также настораживает то, что согласно статьи 5 Закона Украины “Про Службу зовнішньої розвідки України» СВР Украины не имеет собственных сил и средств для силового влияния на кризисные ситуации. Поэтому нужно разработать механизм привлечения сил и средств других ведомств, в первую очередь силовых, а также других, призванных обеспечить их действия. Причем это допускается статьей 12 Закона Украины “Про розвідувальні органи України”. Насколько это актуально, свидетельствует недавний пример, когда наша «Альфа» готовилась штурмовать судно с захваченным украинским экипажем у берегов Сомали. Но для того, чтобы она оказалась у берегов африканского континента на исходных позициях для штурма, нужно было предпринять ряд действий, начиная от их переброски и развертывания в данном регионе и заканчивая вопросами эвакуации после выполнения задачи. Очевидно, что в данном контексте возможностей подразделений «А» СБУ было явно недостаточно, но зато практически каждое силовое, да и не только, ведомство страны могло бы внести посильный вклад в выполнение данной задачи.

Также имеет место вопрос наличия полномочий при определении задач, связанных с проведением силовых действий за рубежом. Очевидно, что на вершине этой своеобразной пирамиды находится президент, а помощь ему в этом призван оказывать Совет по национальной безопасности и обороне Украины. До этого момента все выглядит логичным, достаточно лишь политической воли со стороны определенных должностных лиц страны. Но дальше начинаются вопросы. Прежде всего, в качестве основного субъекта борьбы с терроризмом определена Служба безопасности Украины. Соответственно создан Антитеррористический центр при Службе безопасности Украины (АТЦ) и его региональные структуры. На СБУ возлагаются, в частности, функции по проведению антитеррористической операции и привлечению сил и средств соответствующих органов исполнительной власти. Законом “О борьбе с терроризмом” предусматривается возможность применения Вооруженных Сил Украины в борьбе с терроризмом, в том числе в пресечении международной террористической деятельности. Это все более-менее ясно на территории нашей страны. Но СБУ (и, соответственно Антитеррористический центр) в связи с уходом из этой структуры разведывательного органа и образования СВР существенно ограничены в плане работы за границей, прежде всего в правовом поле. Да и Закон Украины «О борьбе с терроризмом» мало уделяет внимания проведению антитеррористических операций за рубежом.

Законом также должна быть предусмотрена возможность применения по решению президента страны подразделений специальных формирований силовых структур и органов безопасности против находящихся за пределами территории страны террористов и (или) их баз.

Также, по нашему мнению, в нормативные акты, регламентирующие сферу обеспечения национальной безопасности, нужно внести положения о проведении специальных операций, применении специальных форм и способов вооруженной и другой борьбы. Реализация этого положения, на наш взгляд, может быть осуществлена путем формирования сил специаль­ных операций как межведомственного функционального объединения сил и средств, предназначенных для выполнения специфических силовых задач по обеспечению национальной безопасности страны. Это позволит в ходе военных конфликтов, антитеррористических операций, других кризисных ситуаций с помощью специальных, присущих им методов действий осуществ­лять высокоэффективное массированное и целенаправленное воздейст­вие на противника для достижения целей обеспечения национальной безопасности страны.

Также позволим себе напомнить, что эффективные силовые действия за границей возможны при условии  заблаговременного развертывания и присутствия наших сил в различных регионах мира. Так, например, одной из проблем при поиске путей освобождения наших граждан у сомалийских берегов стало ограниченное наличие «позиций» Украины в этом регионе: дипломатических, разведывательных, военного присутствия и т.п. Поэтому стоит вопрос о нашем присутствии и освоению регионов мира по примеру тех же американцев, которых без труда можно найти в любой точке мира.

Определенные шаги к этому наша страна уже делает: помимо присутствия наших военных в Косово или Либерии началось участие украинских боевых кораблей в средиземноморской операции НАТО по выявлению и предупреждению террористических действий «Active Endeavor» (операция «Активные усилия»). В Севастополе налажена работа специального контактного пункта Украины по обмену антитеррористической информацией со штабом операции в Неаполе. Не является тайной, что в качестве досмотровых групп на борту наших кораблей в море выходят подразделения украинской морской пехоты и «спецназа». Главная цель «Активных усилий» — исключить возможность обеспечения деятельности международных террористических организаций путем нелегальных морских перевозок из наиболее опасных направлений — Ближнего Востока, Северной Африки, пролива Гибралтар и Черного моря. Суть операции заключается в систематическом контроле, в том числе и непосредственно на борту судов, вызывающих подозрение.

Какая же польза от такого участия в «натовской» операции Украине? Систематическое военно-морское присутствие в важных районах Средиземноморско-Черноморского бассейна, сопровождение судов с грузами на опасных участках, охрана морских транспортных коридоров, предупреждение действий террористов, борьба с пиратством и устранение минной опасности на море в рамках коалиционных операций могут стать элементами продвижения через морское пространство национальных интересов Украины. И это морское пространство нецелесообразно ограничивать именно географическими границами прибрежной или ближней морской зоны. Сегодня «операционная зона ВМС» — понятие скорее политическое, чем военное. Защита страны начинается далеко за пределами ее границ.

Говоря о проведении спецопераций за границей, мы вновь возвращаемся к вопросу, какому ведомству страны эта тематика наиболее близка и кто этим может заняться в нашей стране. Безусловно, это все структуры, призванные работать на благо национальной безопасности. Но в любом случае кто-то должен находиться на вершине этой пирамиды сил и средств. Говорить о возвращении к идее упраздненного Антикризисного центра, созданном на базе АТЦ при СБУ – несерьезно. Безусловно, вложив в этот проект колоссальные ресурсы, затратив время, «перелопатив» всю нормативную базу, создав фактически с «нуля» новую систему управления – можно со временем  создать систему антикризисного управления с соответствующими силами и средствами претворения в жизнь принятых решений. Но мы должны отчетливо понимать, что дело не ограничивается лишь одним органом управления в «лице» Антикризисного центра.

Прагматичные американцы к этому вопросу решили подойти более оптимальным способом. Во всяком случае, Пентагон может стать главным органом управления при решении всякого рода кризисных проблем, будь то ликвидация последствий террористических атак или же стихийный бедствий. Причем никто иной, а именно президент США Джордж Буш высказал мнение, что в случае террористических атак и стихийных бедствий национального масштаба, министерство обороны может стать координирующим органом при ликвидации их последствий. “В случае нападения террористов или в случае стихийного бедствия такого масштаба (как ураганы “Катрина” и “Рита”), может быть, необходимо дать право министерству обороны стать главным органом по координации действий по ликвидации последствий этих событий,” – заявил президент.

Причем их военное ведомство готовиться решать эти задачи. По некоторым данным, Пентагон ежегодно подготавливает около 70 планов по проведению различных операций по противодействию угрозам своей стране. 48 из них являются оперативными планами, в соответствии с которыми должны действовать войска в тех или иных кризисных ситуациях. Каждый из этих документов ориентирован на конкретную угрозу, в т.ч. на определенную страну, представляющую, по мнению Вашингтона, опасность для национальных интересов Америки.

Видимо, подобные подходы американцев и ряда других стран заслуживают внимания, а на военное ведомство Украины можно и нужно в перспективе возложить основные задачи по силовому обеспечению  национальных интересов страны за границей.

Не уничтожать, а развивать силы и средства

На современном этапе роль министерства обороны Украины в решении проблемы борьбы с террористами специалисты видят в постоянном мониторинге возможных угроз, в осуществлении непосредственных анти- и контртеррористических мероприятий, в реализации противодействия распространению оружия массового поражения, в организации эффективного взаимодействия между различными государственными ведомствами. Собственно военное ведомство способно проводить первоначальную оценку и достаточно быстрое определение возможной угрозы осуществления теракта, а также осуществлять «техническое сопровождение» как подведомственных ему формирований, так и частей и учреждений других силовых ведомств.

Об этом стесняются говорить, но окружающая нас реальность – упрямая вещь: являясь одним из основных участников борьбы с терроризмом, вооруженные силы совместно со спецслужбами страны должны быть готовыми осуществлять так называемые «акции возмездия» против государств, поддерживающих международный терроризм, с целью их «наказания», или использовать иные формы упреждающего воздействия на другие страны.

Другая ипостась этой задачи — проведение контртеррористических операций специально подготовленными и оснащенными контингентами вооруженных сил — силами специальных операций (ССО). Согласно опыту, накопленному ведущими странами мира, такие мероприятия требуют проведения эффективной разведки и участия формирования  ССО, от группы численностью нескольких десятков бойцов до группировки в составе до двух тысяч человек. Действия последних нередко поддерживаются группировкой регулярных войск, которые находятся в постоянной готовности к немедленному применению в мирное время (в кризисной ситуации), а также в ходе войны – как самостоятельно, так и во взаимодействии с другими силами.

Такие подразделения (аэромобильные, «спецназа», морской пехоты, авиационные) должны иметь приоритет в своем развитии и совершенствовании. От отдельных спецподразделений, имеющихся ныне в составе СБУ  и других ведомств страны, силы спецопераций отличались бы большими потенциальными возможностями. Похоже, что именно масштабы современного международного  экстремизма вынуждают нас думать о способности Украины отвечать на ассиметричные удары.

Упомянутые выше угрозы обусловливают необходимость проведения эффективных и асимметричных мер по нейтрализации существующих и прогнозируемых вызовов, развития всех составляющих системы обеспечения безопасности государства, среди которых должны присутствовать возможности по их силовому обеспечению за рубежом. Решить этот круг вопросов одному лишь военному ведомству трудно. Не изменив официально существующие доктринальные взгляды, не признав на политическом уровне, что Украина видит себя среди великих держав, надеяться на позитивные перемены в данном аспекте сферу обеспечения национальной безопасности нельзя.